Черный кот в мешке, или Откройте принцу дверь!

Петюня приходится мне троюродным братом — он внук той самой бабушкиной сестры из Новгорода. Но, кажется, не простой внук, а неродной — не то сын ее женился на женщине с ребенком, не то невестка нагуляла Петюню, пока сын служил в армии, а может, досужие кумушки все врали нарочно. Короче, я предпочитаю не разбираться и считаю Петюню родней. Он, кстати, тоже. Потому что в свое время, лет пятнадцать назад, когда я еще училась в школе, Петюня свалился к нам как снег на голову из своего Новгорода и жил несколько месяцев, пока не устроил свои жилищные проблемы. Что-то он там продавал и покупал, судился с родственниками и в результате пропал примерно на три года. Потом опять появился и стал ходить два раза в неделю — обедать и занимать у бабушки деньги. После чего снова пропал на какое-то время, а вернувшись, пригласил меня на новоселье, бабушка к тому времени уже не выходила из дома. Петюня оказался обладателем жалкой двухкомнатной квартирки в пятиэтажке, но не мне бы говорить тогда…

Я простила ему все долги, потому что Петюня здорово поддержал меня после смерти бабушки, очевидно, для этого и нужна родня. Так что Петюня меня приютит на первое время.

Я допила остывший кофе и сердечно простилась с Милой. Пора идти. Однако идти мне было некуда, и я еще немного посидела в скверике под кленом, делая вид, что просматриваю газету с вакансиями. Газета была старая, она завалялась у меня в сумке с тех самых пор, когда я купила ее после того, как сумела выйти от Петюни. Три дня я валялась у него на диване и тупо смотрела в стенку. Надо отдать должное Петюне, он сделал единственно возможное в данной ситуации — оставил меня в покое. За три дня я малость оправилась от шока и начала соображать. Денег было маловато, и сколько Петюня будет меня терпеть? О возвращении в милую семейку нечего и думать — как только я вспоминаю про мужа и его мамочку, тут же хочется схватиться за лопату или вилы. Стало быть, нужно искать работу. И я стала прилежно изучать все печатные издания, в которых предлагали работу.

Надо сказать, предложений было множество, но все они в основном мне совершенно не подходили. К сожалению, я не программист с высшим образованием в возрасте до тридцати лет, не системный администратор, не инженер-технолог с огромным опытом работы, не водитель с петербургской пропиской и без вредных привычек и даже не пекарь-кондитер высшего разряда. Все перечисленные специалисты требовались в неограниченном количестве. Правда, требовались также бухгалтеры, а по этой специальности я какое-то время работала, но это было еще до замужества, и я уже тогда поняла, что бухгалтерия — не мой профиль, и без постоянного надзора могла запросто перепутать дебет с кредитом. А с тех пор я забыла и то немногое, чему научилась в техникуме.

Так что приходилось с грустью признать, что по своей квалификации я могу рассчитывать только на работу горничной или экономки.

Однако даже в этих малопрестижных номинациях мне не из чего было выбирать: горничные требовались исключительно до двадцати пяти лет, а экономки — непременно с отличными рекомендациями…

Так что волей-неволей пришлось достать со дна сумки диплом бухгалтера и трудовую книжку. Также попался мне блокнот с записями времен учебы, а в нем телефонный номер той самой девочки, что училась со мной в техникуме, — Вали Топтуновой. Я обрадовалась, посчитав это знаком свыше. Позвоню Валентине, попрошу посодействовать в поисках работы, все-таки мы с ней знакомы с пятого класса.

Днем трубку никто не брал — понятное дело, человек на работе, а телефон домашний. Но если надо, то я могу быть упорной, тем более что времени было навалом. Так что через три дня к вечеру Валентина ответила. Я узнала ее сразу — по резкому скрипучему голосу.

— Здравствуй, Валя! — жизнерадостно начала я. — Ты ни за что не догадаешься, кто тебе звонит!

В ответ я услышала короткие гудки и вспомнила, что Вальку в классе все считали жуткой занудой. Я набрала номер снова.

— Извините, пожалуйста, я, наверное, ошиблась… — заговорила я как можно серьезнее, — мне нужна Валентина Топтунова…

— Валентина Сергеевна, — поправила она.

— Валя, ты, наверное, меня не узнаешь… — растерялась я. — Я Вася, Василиса Круглова… то есть не Круглова, а Селезнева (я вовремя вспомнила, что Валя знала только мою девичью фамилию).

Я ожидала, что Валентина сейчас рассмеется, заахает, и мы станем болтать о житье-бытье и перебирать общих знакомых. Та, однако, голосом не потеплела, хотя и призналась неохотно, что меня помнит.

— Как ты живешь? — Против воли голос мой звучал неуверенно.

— Вы извините, — сухо ответила она, — я много работаю и ценю время, отведенное для отдыха. Вы звоните по домашнему телефону, так что не занимайте мое свободное время пустой болтовней. В виде исключения я согласна вас выслушать.

— Слушай, что за официальный тон? — принужденно рассмеялась я. — Зачем ты говоришь мне «вы»? Мы же сидели за одной партой!

— Мы никогда не сидели за одной партой, — последовал твердый ответ, — ты сидела с Геной Козловым, а я — одна.