Черный кот в мешке, или Откройте принцу дверь!

Мне хотелось броситься наутек, но в то же время я понимала — любое неосторожное движение, и вся свора кинется на меня…

И тут, в это страшное мгновение, за моей спиной раздался громкий треск. Что-то огромное, светло-песочное, проломило забор и пронеслось рядом со мной.

В следующую секунду я увидела Бонни, который стоял нос к носу с рыжим псом и обменивался с ним угрожающим рычанием.

Бонни был гораздо крупнее, но рыжий чувствовал за спиной поддержку своего сплоченного коллектива, и это придавало ему сил и решимости. В общем, трудно сказать, на чьей стороне была сила.

Бонни снова зарычал, но теперь мне показалось, что рычание было не угрозой, а предложением перемирия и попыткой договориться по-хорошему. Рыжий ответил ему — тоже в другой тональности. Кажется, переговоры начались.

Я прижалась спиной к забору, постепенно успокаиваясь, и с живейшим интересом наблюдала за двумя собаками.

Они еще немного поворчали, причем мне показалось, что в этом ворчании прозвучало постепенно возникающее взаимное уважение, и наконец, рыжий ритмично замахал пушистым, свернутым бубликом хвостом. И можете мне не поверить, Бонни тоже несколько раз вильнул своим хвостом! Я такого прежде никогда не видела.

Обычно его хвост, длинный и толстый, как пожарный шланг, без движения висит сзади.

Я вслушалась в звуки, которыми обменивались два пса.

Честное слово, я начала понимать собачий язык! Во всяком случае, Бонни явно испросил у рыжего разрешения пройти через его территорию, и тот ему милостиво позволил.

Рыжий отвернулся, деловито куснул себя за заднюю лапу — блоха, знаете ли, — и неторопливо вернулся на прежнее место. И вся его разношерстная в самом прямом смысле команда также отступила, в прежних позах развалившись в траве под стеной здания.

Бонни оглянулся на меня.

Его взгляд говорил: «Ну, что же ты медлишь? Видишь, я обо всем договорился, так что мы можем продолжить то, для чего пришли!»

Я оторвалась от забора и подошла к Бонни, опасливо поглядывая на бездомных собак.

— Ты, конечно, молодец, — проговорила я, потрепав его по холке. — Но все же мы договаривались, что ты будешь слушаться. А я велела тебе сидеть на месте и не соваться за забор!

Он ответил мне взглядом, который можно было перевести на человеческий язык примерно так: «Ну, эти люди! Иногда их так трудно понять! Просто как дети!»

Я устыдилась: ведь, если бы не он, какую-нибудь минуту назад меня вполне могли разорвать бездомные собаки…

Так или иначе, мы отложили выяснение отношений до более подходящего времени и приблизились к кирпичному зданию, стоявшему в глубине пустыря.

Как я уже говорила, окна его были заколочены досками. Единственная дверь оказалась закрыта. На ней, как ни странно, красовался новенький кодовый замок. Я направилась было к двери, но Бонни забежал вперед, тихонько зарычал и взглянул на меня предостерегающе.

За последнее время я привыкла доверять его интуиции.

Впрочем, в данном случае это, наверное, была не столько интуиция, сколько обыкновенное собачье чутье. Бонни чувствовал, что за дверью кто-то есть, и этот «кто-то» вряд ли питает к нам дружеские чувства.

Я отступила от двери и вопросительно взглянула на Бонни.

Он лег на землю и пополз вдоль стены к дальнему углу.

Я решила последовать его примеру.

Ползать в грязной траве мне совершенно не хотелось, но я хотя бы пригнулась как можно ниже и в таком согнутом положении двинулась за Бонни. При этом у меня был единственный повод для радости: я надеялась, что меня не увидит никто из знакомых, да и вообще никто, кроме десятка бездомных собак.

Таким манером мы преодолели метров десять и оказались возле одного из заколоченных окон. Тут Бонни затормозил и поднял морду, взглянув на меня очень выразительно. Голос он на этот раз не подал, чтобы не выдать наше присутствие.

Я поняла его взгляд, выпрямилась и осторожно заглянула в щель между досками, которыми было заделано окно.

В первый момент я ничего не смогла разглядеть — за окном было темно. Но постепенно мои глаза привыкли к полумраку, и я увидела полупустую комнату. В дальнем углу, на драном тюфяке, неподвижно лежал человек.

Приглядевшись, я узнала Ивана.

Глаза его были плотно закрыты. Он то ли спал, то ли был без сознания.

Мое сердце забилось от жалости к нему, в носу защипало. Я должна, просто обязана спасти его! Я схватилась за одну из досок, попыталась дернуть…

Бонни предостерегающе зарычал. Потом он слегка прихватил меня зубами за ногу.

— Ты что! — раздраженно прошипела я, отпихнув назойливого пса… и тут я увидела, что Иван в комнате был не один. Возле двери на табуретке сидел хмурый тип в облегающем черном свитере, на плече у него висела кобура с пистолетом.

Видимо, что-то услышав, этот тип поднялся с табуретки и направился к окну.

Я опустилась на корточки и прижалась к самой стене.

— Что там? — донесся из комнаты приглушенный голос.

— Да что-то послышалось… — ответил ему второй голос, прямо над моей головой. — Наверное, собака зарычала… до чего эти собаки надоели! Потравить бы их…