Черный котел

— А с Бергтором Эрнбергом мы всегда уладить, — улыбнулся он. — Только дать деньги Национальный союз молодежи!

Мужчины снова обменялись рукопожатием и несколькими незначащими замечаниями о ветре и погоде, избегая глядеть друг другу в глаза.

В дверь снова постучали. Вошел директор школы Верландсен. Старый учитель был бее шляпы, глаза его энергично сверкали за толстыми стеклами очков.

— Я слышал, сегодня ночью Ивар из Кванхуса устроил скандал?.. Что ты намерен делать, Йоаб Хансен?

Судья посмотрел на часы и пробормотал что-то о нападении и телесных повреждениях.

Из белой бороды учителя выглянули коричневые зубы.

— Ты хочешь его наказать, Йоаб? Я понимаю, что это не мое дело, но… я учил вас обоих и знаю парня из Кванхуса. Он, в сущности, хороший парень, виновата во всем проклятая водка. И эти опасные плавания по военной зоне. Я знаю и тебя, Йоаб, и знаю, что ты…

— Да-да, мне самому досталось, — сказал судья, — но я далек от личной мести. Другое дело, что я, как судья, должен защищать…

Белая голова учителя качнулась в сторону:

— Ивар, конечно, вел себя как осел, я его поступок не оправдываю, Йоаб Хансен. Но если его накажут… я хочу сказать, что это будет позор и для него, и для нас всех, а больше всего для его старого отца и сестер. Он — единственный сын Элиаса. Он поставил семью на ноги, не правда ли, Йоаб? Теперь в Кванхусе хорошо живется, благодаря храброму юноше там царит благополучие. Правда, Йоаб? А мы помним, как они были бедны, часто терпели нужду, и ведь не по своей вине. Они-то всегда были работяги. И если все благополучие теперь разлетится в прах только из-за того…

Маленькая кислая улыбочка показалась на жующих губах судьи. Он пожал плечами.

— Йоаб Хансен! — проникновенно произнес учитель, касаясь указательным пальцем выреза на жилете судьи. — Подумай о том, что поставлено на карту. Ты сам человек состоятельный, дела у тебя идут блестяще, твое предприятие процветает, и этому можно только радоваться. Но подумай о семье из Кванхуса и пощади ее, Йоаб, если только это возможно!

— Все это хорошо, учитель Верландсен, — сказал судья. — Это прекрасно, что вы за него ходатайствуете. Но предприятие, о котором вы говорите, принадлежит не мне, а моей сестре Масе Хансен. Вы знаете так же хорошо, как и я сам, что я никому не желаю зла. Но я не могу обещать ничего определенного. Однако, раз уж вы принимаете это так близко к сердцу, поговорите сами с Бергтором Эрнбергом, уговорите его. Он, конечно, питает к вам глубокое уважение. Вот тогда вы сделаете доброе дело!

Учитель схватил руку судьи и изо всех сил потряс ее. Старик был растроган, он несколько раз глотнул воздух, кивнул и вышел, так и не вымолвив ни слова. Да и сам судья был, пожалуй, растроган.

— Я поистине никому зла не желаю, — пробормотал он про себя и потрогал шишку на лбу.

Учитель Верландсен стрелой помчался в контору Саломона Ольсена, чтобы, встретиться с молодым Эрнбергом. Бергтор тоже был его учеником. Он всегда был упрямым и вздорным, но договориться с ним все же, наверное, можно. Во всяком случае, время терять нельзя. Он посмотрел на часы; поворачивая за угол магазина Масы Хансен, он чуть не попал под новенький серый автомобиль, который мчался по главной улице. Учитель ухватился за амортизатор резко затормозившей машины, и она протащила его по мостовой. У него слетели очки. Наконец машина остановилась, из нее выскочил высокий человек и обнял его. Без очков учитель не мог разглядеть, кто это, но по голосу и по датскому языку узнал консула Эрика Тарновиуса.

— Ничего, ничего, — сказал Верландсен, — я ничуть не пострадал. Вы не виноваты, это я, старый увалень, не посмотрел по сторонам, я, наверное, никогда не привыкну к нынешнему уличному движению!

Консул нашел очки учителя, они не разбились. Он усадил старика в машину и отвез его на другую сторону залива. Здесь он снова пожал руку учителю и принес ему тысячи извинений. Затем сел за руль и с облегчением вздохнул.

«Могло произойти еще одно несчастье, — подумал он. — Причем во много раз хуже того, другого. То, пожалуй, и не такое уж несчастье. Правда, счастьем это тоже не назовешь. Но, может быть, теперь все уладится. Капитан Гилгуд сказал, что парень — сын фабриканта».

Консул подъехал к кромке воды, остановился, закурил сигару. Опустил стекло и вдохнул свежий морской воздух.

Да, похоже, что все уладится, спасибо милейшему капитану Гилгуду. Может уладиться. Может уладиться. Консул принял решение. Жене он ничего не скажет, пока все не утрясется. А что касается самой Боргхильд, то вряд ли она станет упрямиться, теперь, когда она так подавлена. Он поговорит с ней наедине. Она согласится.

Консул протянул было руку к стартеру, но отдернул ее и снова погрузился в раздумье. Иногда нужно ведь и передохнуть.