Черный Красавчик

Джинджер больше не запрягали в карету; когда она поправилась, один из младших сыновей лорда В. взял ее себе: он считал, что Джинджер будет хороша на охоте.

Я же был принужден возить карету, теперь уже с новым партнером по имени Макс, смолоду приученным к ремню-мартингалу. Я спросил у Макса, как ему удается вынести это?

– Что делать, – ответил он. – Нет выхода, вот и терплю, хотя сбруя укорачивает мою жизнь; она укоротит и твой век, если тебе придется ходить в ней.

– Как ты думаешь, – спросил я тогда, – нашим хозяевам известно, насколько вредно это для нас?

– Не могу сказать, – ответил Макс, – но знаю, что это очень хорошо известно барышникам и коновалам. Я жил однажды у барышника, который приучал меня ходить в парной упряжке с другим конем. Он каждый день затягивал ремень чуть-чуть туже и вздергивал нам головы чуть-чуть выше. Один джентль– мен спросил его, зачем он это делает, а барышник ему ответил: потому что иначе их не купят. В Лондоне любят щегольские выезды, хотят, чтобы лошади высоко задирали головы и высоко поднимали ноги. Конечно, это плохо для лошадей, но зато хорошо для торговли. Кони быстро изнашиваются или начинают хворать, и ко мне приходят покупать следующую пару. Я это слышал собственными ушами, – уверил меня Макс, – так что суди сам.

Трудно описать, какие страдания я испытал в те четыре месяца, пока возил карету миледи. Не сомневаюсь, продлись это еще немного, не выдержало бы либо мое здоровье, либо мое терпение. Я раньше никогда не знал, что такое пена у рта, но теперь под воздействием мундштука на язык и челюсть, при том, что шея и горло были постоянно стеснены, пена то и дело выступала.

Людям иной раз кажется, будто это очень красиво, они говорят:

– Какие лихие кони! Просто красота!

Но пена у конского рта столь же противоестественна, как у рта человеческого: это верный признак того, что не все в порядке, и дело требует вмешательства.

Мартингал давил мне на гортань, мешал дышать. Возвращаясь к себе в конюшню, я всякий раз чувствовал боль в груди, язык и рот саднило, я бывал изнеможен и подавлен.

В прежнем доме я всегда знал, что и Джон, и хозяин – мои друзья, здесь у меня не было друзей, хотя за мной отлично ухаживали. Йорк должен был знать, и скорее всего знал, насколько мучителен для меня этот ремень, но, я полагаю, он относился к нему как к неизбежности, во всяком случае, ровно ничего не было сделано, чтобы облегчить мои мучения.

ГЛАВА XXIV Леди Анна, или Убежавшая лошадь

Ранней весной лорд В. и часть семейства переехали в Лондон. Йорк тоже отправился с ними, а мы остались для работы в поместье под присмотром старшего конюха.

Леди Хэрриэт, оставшаяся в замке, была инвалидом и редко покидала дом, так что ей не нужна была карета, а леди Анна предпочитала ездить верхом в обществе братьев или кузенов. Наездницей она была превосходной, а ее веселость и доброта равнялись ее прелести. Она взяла меня себе и дала мне имя Южный Ветер. Я получал большое удовольствие от верховых прогулок по чистому, холодному воздуху в компании с Джинджер, а иногда и Лиззи. Эта Лиззи, резвая гнедая кобылка, почти чистокровная, была любимицей джентльменов, высоко ценивших ее жизнерадостность и игривость, но Джинджер, которая знала ее лучше, чем я, говорила, что Лиззи довольно нервозна.

В то время в замке гостил джентльмен по имени Блентайр, он постоянно ездил на Лиззи и так расхваливал ее, что однажды леди Анна распорядилась заседлать ее дамским седлом, а меня обычным.

Когда нас подвели к подъезду, джентльмен был весьма обескуражен:

– Как же так? – удивился он. – Вам надоел ваш любимый Южный Ветер?

– Ничуть, – ответила леди Анна, – но я к вам достаточно хорошо отношусь, чтобы позволить разок проехаться на нем, я же хочу попробовать вашу очаровательную Лиззи. Согласитесь, что по росту и по стати Лиззи больше подходит на роль дамской лошади, чем мой любимец!

– Я не советовал бы вам ездить на Лиззи, – сказал он, – лошадь очень хороша, но она слишком нервозна для женской руки. Лиззи не совсем безопасна, уверяю вас! Давайте попросим поменять седла!

Леди Анна рассмеялась:

– Дорогой кузен, вы очень добры и заботливы, но вам не стоит беспокоиться.

Я с детства езжу верхом, я много раз охотилась с гончими: я знаю, вы считаете охоту не женским делом, но ведь это доказательство моих качеств наездницы! Мужчины в таком восторге от Лиззи, что я твердо решила поездить на ней. Будьте добрым другом и подсадите меня в седло!

Блентайру ничего не оставалось, как выполнить требование. Он бережно усадил леди Анну, проверил сбрую, вручил поводья и сам вскочил в седло. Мы готовы были выехать, когда по ступеням сбежал слуга с запиской от леди Хэрриэт – не будут ли они так любезны, надо отвезти записку доктору Эшли и доставить обратно ответ?

Деревня находилась в миле от замка, а доктор жил в последнем доме по улице. Мы резво прискакали к дому и остановились у ворот, за которыми открывалась недлинная аллея, обсаженная высокими елями. Блентайр спешился у ворот и приготовился раскрыть их перед леди Анной, но она остановила его: