Черный крестоносец

Бентолла заставляет нервничать разъяренная собака, а он и вида не показывает. Бентолл практически одной рукой расправляется в пещере с двумя профессиональными убийцами. Вдобавок он поджигатель высокой квалификации. Он пожимает плечами: ну впрямь извиняется. - Но, в конце концов, первых попавшихся людей с улицы в английскую разведку не берут.

Странная тишина. Еще более странная, чем в начале сцены. Все смотрят на первого в их жизни секретного агента. Впечатление, представляю, ниже среднего. Запавшие щеки, отощавшее тело - ни дать ни взять ходячий скелет. Для рекламных плакатов по вербовке в разведывательные службы свежих кадров едва ли гожусь. Любопытно, однако, как мои анкетные данные попали к Визерспуну. Ханг, правда, слышал меня. Но Визерспун еще не слышал Ханга.

- Ты ведь агент разведки, Бентолл, верно? - негромко переспрашивает Визерспун.

- Я ученый! - пускаю я пробный шар. - Специалист по топливу. - И поясняю:

- По жидким его разновидностям.

Сигнал, не замеченный мною, и автоматное дуло прижато к затылку капитана Гриффитса.

- Контрразведка, - говорю я.

- Спасибо. - Страж отступает назад. - Настоящие ученые не ведают кодов в морзянке. А ты поднаторел в этих делах, правда, Бентолл?

Я перевожу взгляд на лейтенанта Брукмана.

- Можете подлечить мне руку?

Визерспун делает шаг в мою сторону. Губы побелели, уподобившись побелевшим от напряжения костяшкам пальцев, сжимающих трость. Голос, однако, По-прежнему невозмутим.

- Когда я закончу. Тебя ведь может заинтересовать такая информация.

Не прошло и двух минут, как я вернулся после пожара, а рация приняла депешу с "Пеликана", весьма ценимого мною.

Если бы моя нервная система функционировала в нормальном режиме, я наверняка подпрыгнул бы аж под потолок. Но сил на подобные гимнастические упражнения нет. И в заданных обстоятельствах у меня и мускул на лице не дрогнул. "Пеликан". Название, стоявшее в первой строке на том листе под промокашкой, копия которого покоилась сейчас в районе моей правой ступни.

- "Пеликан" прослушивал эту частоту, - продолжал он. - Согласно инструкции. Представляешь, как удивился радист сигналу SOS. На частоте, не предназначенной для таких сигналов.

Лицо мое неподвижно, как маска. Без всяких волевых усилий. Это результат шока. Я вдруг сейчас осознаю масштабы своего поражения. Причем никаких промахов я не допустил. Откуда мне было знать, что цифра "46" на том листе означала время, когда "Пеликан" и другие корабли, | перечисленные в списке, начинают прослушивать эфир. На сорок шестой минуте каждого часа. Помнится, первый пробный SOS я отстучал как раз на сорок шестой минуте, когда настраивал аппаратуру. На волне Фуджоу, которой они обычно пользовались.

- Радист был не дурак, - продолжает Визерспун. - Потеряв тебя, он догадался: ты сменил частоту. Он выследил тебя на аварийных частотах.

Услышал название Вардю. Дважды. Понял: что-то здесь не так. Зафиксировал буква в букву твои переговоры с "Аммандейлом". Выждал десять минут и включил передатчик.

Я все еще копирую статую с острова Пасхи, каменного идола, изрядно потрепанного ветрами столетий. Конец? Не обязательно. И, однако же, похоже, что так.

- "Ридекс Комбон Лондон" - телеграфный адрес тво; его шефа? допытывается он. Бесполезно пудрить ем; мозги, уверяя, что отстукивался поздравительную тел грамму по случаю дня рождения моей тетушки Мирты Пугни. И я киваю. - Так и предполагал. А потому я послал туда свою радиограмму открытым текстом, поскольку не располагаю вашим кодом.

Именно же такую: "Прошу игнорировать предыдущее послание. Ситуация контролируется. Избегайте попыток связаться со мной сорок восемь часов".

Я осмелился подписать депешу твоим именем. Как считаешь, Бентолл, инцидент исчерпан? Я молчу. Да и что тут скажешь? Никто теперь на меня не смотрит. Разглядываю свои руки. Даже Мэри не смотрит в мою сторону.

Видно, не там, где надо, появился я на свет и не тогда, когда следовало.

Мне бы родиться в Риме две тыщи лет тому назад. Тогда я мог бы уйти из жизни, бросившись на собственный меч. Передо мной проплывает видение: разверзшаяся, кровоточащая рана, и по напрашивающейся ассоциации я обращаюсь к Визерспуну с просьбой:

- Разрешите хирургу заняться моей рукой? Он разглядывает меня долго, придирчиво и подытоживает:

- Сожалею, что жизнь развела нас по разные стороны баррикад. И вполне понимаю, почему начальство остановило свой выбор на тебе. Опасный ты человек!

- Более того, удачливый. Я еще поучаствую в твоих похоронах.

Он еще на секунду задерживает взгляд на моей персоне, после чего обращается к Брукману:

- Займитесь его рукой.

- Спасибо, профессор Визерспун, - вежливо говорю я.

- Леклерк, - равнодушно сообщает он. - Никак не Визерспун. Старый болтливый дурак отыграл свою роль и покинул сцену.