Черный Кузнец

— Живи, как жил, — посоветовал капитан. — Не думаю, что что-либо быстро изменится. Но власть «святых» отцов понемногу ограничивай, а то они и тебя, и всех вокруг сожрут, твари.

Немного помолчав, он встал, взял кошель со стола и повесил его на пояс, затем еще раз пристально посмотрел на бургомистра и сказал:

— Пойду я. Хочу успеть засветло добраться до первого придорожного трактира.

— Удачи тебе! — тоже встал мессир Лонар. — И коли живым останешься, возвращайся — место для тебя всегда найдется.

— Спасибо, — поблагодарил Кевин. — Ничего не могу предсказать, дорога долгая и тяжелая. И да, подпиши подорожную, коли не трудно.

— О чем речь! — хмыкнул бургомистр, задумчиво посмотрел на него, потом достал из шкафа лист пергамента, написал на нем несколько строк, растопил сургуч, накапал под ними и приложил печать, после чего протянул готовую подорожную капитану. Тот поблагодарил и поспешил распрощаться — дорога впереди действительно долгая, невзирая на возможности призрачной гончей.

О том, что есть возможность оказаться в Багдаде уже сегодня, он, понятно, никому сообщать не собирался. Надо будет, правда, сначала опробовать перемещение при помощи собаки на более короткое расстояние, только для этого сначала надо забраться подальше от чужих глаз, в лес. Если кто это увидит — точно в колдовстве обвинят, а тогда проблем не оберешься. Интересно, а как среди арабов к этому относятся? Лучше все же не показывать ничего не свойственного обычному человеку. Осторожность не помешает, он еще далеко не энергет, а всего лишь обычный человек, которого достаточно просто убить.

Попрощавшись с бургомистром, Кевин покинул магистрат, отвязал радостно забившую хвостом при виде него призрачную гончую, помахал не скрывающему своего облегчения капралу, и двинулся домой, если можно назвать домом небольшой флигель, который он снимал у вдовы магистратского служащего. Одновременно капитан мысленно отдал распоряжение симбионту на изучение арабского языка со всеми доступными диалектами и реалий жизни в странах востока — такой пакет данных, как ни странно, тоже нашелся в закромах его памяти.

Быстро собравшись, Кевин покинул дом, где прожил последние десять лет. К счастью, вдова оказалась дома, не пришлось искать ее, чтобы отдать ключи. Не слушая ее тарахтенья, капитан быстро попрощался и двинулся в конюшни стражи, где его дожидался вороной испанский жеребец по кличке Альбар — в Камнерад любимого коня он брать не стал, просто не захотелось, как чувствовал что-то — и оказался полностью прав. Если бы взял, то Альбар погиб бы, и сейчас пришлось бы покупать какого-то случайного коня.

Потрепав идущую рядом собаку по холке, Кевин быстрым шагом двинулся по улице. К сожалению, не пройдя и двух кварталов, он встретился с отцом Симеоном, пронырливым, похожим на тощую облезлую крысу, тошнотворно елейным священником, от которого всегда старался держаться подальше — уж слишком большое отвращение к нему испытывал. Попытался было миновать его, но не получилось. Слуга Белого Христа при виде капитана радостно всплеснул руками и ринулся к нему, подобрав рясу. Вот же проклятье!

— Капитан! — зачастил «святой» отец. — Вы уже вернулись из Камнерада? Что там?

— Если кратко, то город начисто вымер, — вынужден был ответить Кевин. — Все жители города и окрестностей мертвы. Больше ничего я рассказывать права не имею — мэтр Зигберт и отец Себастьян запретили. Бургомистр в курсе всего, хотите узнать что-либо — спрашивайте у него. А сейчас извините, святой отец, я очень спешу.

— Конечно-конечно, сын мой… — перекрестил его священник, не сводя с капитана подозрительного взгляда, он давно ощущал, что что-то с этим стражником не так, невзирая на то, что тот посещал все требуемые церковные службы. Но не более того — на откровенный разговор не шел, да и исповедь никогда не посещал. Давно хотелось вывести этого тайного язычника на чистую воду, но все никак не получалось. — Иди себе с богом…

Кевин поклонился и поспешил удалиться, проклиная про себя церковную тварь. Вот же привязался, что тот репей! Надо побыстрее уезжать, не хотелось бы прорываться с боем. Уйти с помощью собаки, конечно, не проблема, то тогда Церковь точно убедится, что он колдун, и в Европе ему будет лучше вообще не появляться — облавную охоту объявят и в конце концов затравят.

Добравшись до конюшни, он быстро переложил вещи, собранные для путешествия, в седельные сумки, оседлал жеребца, приветственно заржавшего при виде хозяина и с удовольствием схрумавшего подсоленную черствую горбушку хлеба, которую Кевин купил по дороге специально для него.

Вскочив в седло, капитан двинулся к южным воротам Риханесбурга. Добравшись до них, поприветствовал своих бывших подчиненных — капрала Нейхита и двух стражников.

— Куда это вы на ночь глядя, капитан? — удивился капрал.

— До первого трактира засветло доеду, — отмахнулся Кевин. — И не капитан я уже. Уезжаю. Передавай нашим ребятам, что рад был служить с ними. Удачи вам всем!

— И вам удачи… — растерянно прогудел в усы Нейхит. — Ушли? Жаль…