Черный квадрат

Обойдя машину, я сел за руль, выключил свет и повернулся к Анне.

— Ну, здравствуй, — сказал я, замечая, что мой голос предательски дрожит. — Потерпи еще немного, сейчас все закончится.

В ближайшие минуты Анне предстояло еще многое пережить и переоценить. Я взял ее холодную руку и поднес к губам. Она, не шелохнувшись, смотрела на слепящий свет «мерседеса».

Не волнуйся, — прошептал я, увидев, как Влад сел в машину. — Все уже позади.

Все еще впереди! — неожиданно раздался за нашими спинами чей-то неприятный голос, и я, вздрогнув, почувствовал, как мою шею сдавила стальная струна. — Не дергайся, не то выстрелю твоей бабе в голову. Поехали!

Оказывается, я в ком-то сильно заблуждался. Такой репризы в сценарии не было.

Струна врезалась мне в горло с такой силой, что, казалось, кожа вот-вот лопнет и чулком сползет на плечи. Я взялся за рычаг передач и толкнул его вперед.

— Разворачивай, — прошептал над моим ухом голос. Мне показалось, что я уже где-то слышал его. — Гони на Москву, а потом на Быково. Чем быстрее доедешь, тем меньше крови из тебя выльется.

Превозмогая боль, я вывернул руль и надавил на акселератор. Машина, пробуксовывая, медленно набирала скорость. Скосив глаза, я посмотрел на Анну. Казалось, она онемела, она уже никогда не сможет говорить и испытывать простые человеческие чувства. Короткий ствол десантного «Калашникова», просунутый между спинкой сиденья и подголовником, упирался ей в шею. Я поднял глаза. В салоне было слишком темно, и зеркало отражало лишь черный прямоугольник с двумя яркими удаляющимися точками — расстояние между нами и «мерседесом» быстро увеличивалось.

— Ты кто? — с трудом произнес я. Кадык при разговоре двигался, и струна еще больнее врезалась в горло.

— Как, разве не узнал?

Тихий, приглушенный, почти сиплый голос, лишенный оттенков и эмоций, каким читают скучнейшую лекцию скучнейшие преподаватели.

Не узнал. Что тебе надо?

Мне от тебя — ничего. А я же постараюсь выполнить твое самое сокровенное желание и восстановить справедливость. И твоя баба получит полное удовлетворение. Ей уже давно хочется. Правда, ягодка?

«На Быково, — думал я. — Вся история кружится вокруг „Элекс-банка“, особняка Жоржа в районе Быково и дачи Тарасова. Этот тип наверняка гонит меня в особняк Жоржа. Какое мое сокровенное желание он собирается выполнить?»

Мы доехали до первого светофора в Чехове и остановились на красном сигнале. Улицу освещали редкие фонари, и скудный свет едва проникал в салон, но его было достаточно, чтобы я, наконец, рассмотрел узкое, бронзовое от загара лицо человека, сидящего сзади. Лицо сразу же показалось мне знакомым, и я принялся перебирать всех людей, которых знал, сопоставляя его с тем, что увидел в зеркале.

Я слишком долго вспоминал этого человека потому, что перебирал в памяти живых. А надо было искать среди мертвых.

21

— Цончик!! — дико заорал я и ударил по тормозам, едва стартовав от светофора.

Бронзоволицый, не успев ухватиться за что-нибудь, повалился вперед и больно толкнул стволом Анну.

Потише, шляпа! — сказал он. — Раньше мне казалось, что нервы у тебя покрепче.

Откуда ты? — бормотал я, озираясь через плечо назад. — Бред какой-то. Этого быть не может!

Машины, идущие следом за нами, сигналили, как сумасшедшие. Из-за меня образовался затор. Справа и слева нас объезжали «легковушки», и водители, глядя на меня, выразительно стучали себя пальцем по голове.

— Как видишь, может быть, — усмехнулся Цончик. Ему понравилась моя реакция. — Ты не волнуйся, поехали!

Он чуть ослабил струну, и я вздохнул полной грудью.

Вот черт! — без всякого преувеличения изумлялся я. — Кого угодно готов был увидеть, но только не тебя. Ты что ж, воскрес?

А я и не умирал, — без всякой попытки мистифицировать событие, ответил он. — Я был в отключке, когда ты скинул меня в реку. А там я быстро пришел в чувство.

Мне казалось, ты не дышал.

Пульс щупать надо было, шляпа!

И как тебе жилось под моим именем? — спросил он спустя некоторое время, когда мы вырулили на Симферопольское шоссе и я быстро разогнался до ста восьмидесяти. — Читал в газете: «Чудом спасшийся Цончик похищен из Склифа».

Хреново мне жилось, — признался я. — Дел надавали выше крыши, а денег не заплатили никаких.

— А-а-а! — обрадовался Цончик. — Понял теперь, почем хлеб рядового милиционера из отряда особого назначения?

Я не стал говорить, что мне известно, какой он теперь милиционер. Я сказал другое:

Значит, Тарасов решил все-таки не отпускать нас?

Естественно! Ты ж ему вместо денег «куклу» сунул.

А ты откуда знаешь?

А откуда у тебя деньги? У тебя их никогда не было. Это ты, шляпа, думал, что они в кейсе. Сразу было видно, борется ли человек за кейс, как за свою жизнь, или же только делает вид, что не хочет его отдавать. Ты дрался. И я понял, что тебя тоже облапошили, ты тоже думал, что вынес из банка золото.

— Какой ты наблюдательный! — похвалил я, но с оттенком иронии.

Анна не принимала участия в нашем разговоре. Я уже всерьез стал беспокоиться за ее психику.