Черный лебедь

Эстер достала из сумочки письмо Полиссены и уже хотела показать его мужу, но вспомнила, что та просила ее держать при себе эту новость, и убрала конверт. Мужу она решила ничего не говорить. Не столько потому, что не хотела создавать ему лишних забот, сколько чтобы наказать его за недавнюю измену.

Апрель 1945 года

Несмотря на ужасную боль в горле и высокую температуру, Анджелина уже решила встать и приняться за свои обычные обязанности, когда почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Только тут она поняла, что по-настоящему больна, а врач, пришедший осмотреть ее, диагностировал сильную ангину.

Врача звали Босси. Это был еще молодой доктор, недавно занявший это место и не пользовавшийся полным доверием Полиссены. Она привыкла к старому доктору Поцци, недавно депортированному в Германию за его антифашистские взгляды. Поцци был очень опытным врачом. Об этом же молодом докторе поговаривали, что он получил диплом не столько за свои знания, сколько за сотрудничество с властями, а с медициной у него отношения сложные. Но как бы то ни было, доктор Босси, элегантный, с важным выражением на лице человек, прописал больной сульфаниламиды – недавно открытое лекарство, которое считалось эффективным против любой инфекции.

– А хинин? – заметила Полиссена.

– Принимайте указанными дозами, – сказал он. – И добавьте четыре таблетки стрептоцида в день.

– Она ничего не ест, – пожаловалась Полиссена.

– Это вполне понятно, – пояснил врач. – У нее сильно воспалено горло. К тому же организм борется с инфекцией. Нужно давать ей лекарства и побольше питья. Давайте ей лимонад с сахаром.

– В наше-то время? – иронически заметила женщина.

– Давайте ей то, что сможете, – сухо ответил врач и ушел.

Полиссена отложила немного сахару, который хранила для особых случаев. Этим коричневатым сахаром она подслащивала тот противный суррогат, который подавала еженедельно лейтенанту Карлу Штаудеру и который немецкий офицер пил, чтобы не огорчать хозяйку дома. Что же касается лимонов, то она даже не знала, где искать их. Цитрусовых было очень мало с тех пор, как союзники заняли Сицилию и изолировали юг от остальной Италии. Здесь мог бы помочь Микеле, но тот куда-то исчез с самого утра, отправившись на поиски еды. На прошлой неделе Полиссена сварила последнюю курицу, и запас продуктов был на исходе: несколько баночек варенья, заготовленного прошлым летом расторопной Анджелиной, тощий мешочек риса, на который было жалко смотреть, и немножко сухого гороха – вот и все, что оставалось им на троих. Накануне вечером прошел слух, что по карточкам будут выдавать картошку, и, узнав об этом, Микеле одним из первых появился на площади еще до зари. Он был вторым в длинной очереди, которая образовалась в течение часа, но будет ли от этого толк, наверняка никто бы не мог сказать.

Полиссена ухаживала за Анджелиной и занималась домом. Ей удалось заставить больную служанку выпить кружку кофе из цикория, подслащенного сливовым сиропом, который бедняжка проглотила, скорее чтобы доставить удовольствие хозяйке, чем в надежде помочь своему горлу.

Радио передавало скупые военные сводки: враг продвигался, но лишь по причине того, что наши доблестные войска закреплялись на новых, заранее подготовленных рубежах, с которых они вскоре перейдут в контрнаступление, давно уже обещанное дуче. Что-то невнятное говорилось о забастовках в Милане, об антивоенных выступлениях отдельных групп пораженцев, инспирированных англо-американскими шпионами.

Полиссена вышла в сад, где еще в прошлом году распускались прекрасные цветы, принесенные теперь в жертву вульгарным нуждам военного времени. Теперь здесь были высажены салат, редиска и кустики помидоров. Мороз погубил этой зимой много фруктовых деревьев, за исключением яблонь, которые уже зацвели и представляли собой изумительное зрелище со своими белыми и легкими, как хлопья снега, цветами среди распускающейся молодой листвы.

Белые лебеди погибли еще в прошлую зиму, пораженные какой-то странной болезнью, которую никто не мог объяснить. Только черный лебедь остался невредимым, плавая в одиночестве посреди пруда. Микеле подкармливал его скудными остатками с кухни.

Прополов сорняки на грядках, Полиссена вернулась в дом, к постели больной. Анджелина выглядела неважно, и, в конце концов, Полиссена решила отправиться в поселок, чтобы найти для нее лимоны и купить лекарства. Сев на велосипед, она покатила по улицам поселка, где немцы и местные фашисты лихорадочно сновали туда-сюда, очевидно готовясь к отступлению. Крутя педали, Полиссена не смотрела по сторонам и старалась не обращать внимания на ехидные улыбочки и обидные замечания, которые местные жители отпускали ей вслед.

Для всех она была женщиной немецкого офицера Карла Штаудера, и враждебность людей усиливалась пропорционально слабости немецких дивизий, которые на всех фронтах не могли больше сдерживать войска союзников. В отношении гражданского населения вермахт в Белладжо не учинял особых репрессий, но немцев и здесь не любили.