Черный лебедь. Романы

- Я на смертном одре, Синтия, - настойчиво повторял он, - и когда меня не станет, я не знаю ни одного человека, который мог бы поддержать тебя и утешить в трудную минуту. Кеннет уехал по поручению Джозефа, и вполне возможно, что он больше никогда не переступит порог замка Марлей. Как ни странно это покажется тебе, но мое предсмертное желание заключается в том, чтобы так оно и случилось.

Она взглянула на него с удивлением.

- Отец, если это все, что заботит и удручает тебя, то я могу заверить, что я не люблю Кеннета.

- Ты неверно поняла меня, - прошептал он. - Помнишь историю жизни сэра Криспина Геллиарда, которую Кеннет рассказал тебе в ночь приезда Джозефа? - Его голос дрожал.

- Ну конечно. Я никогда не забуду ее, - продолжала она, забыв об осторожности и позволяя понять ее чувства к Геллиарду, - и каждую ночь я молюсь, чтобы Господь наказал этих убийц, которые разрушили его жизнь.

- Тише, девочка! - прошептал он встревоженным голосом. - Ты не ведаешь, что говоришь.

- Я знаю, что говорю, и если есть на свете справедливость, Господь услышит мою молитву.

- Синтия! - простонал он. Его глаза приняли дикое выражение, а руки тряслись. В порыве страха и паники правда вырвалась у него наружу: - Ты призываешь кару господню на головы своего отца и дяди.

Она поднялась с колен, глядя на отца ужасным взглядом, который он не решался встретить.

- Ты бредишь, - прошептала она. - Это жар.

- Нет, дитя мое, мой разум ясен, и то, что я говорю - правда.

- Правда? - эхом откликнулась она, глядя на него с ужасом. - Это правда, что ты и мой дядя и есть те самые убийцы, которые погубили свою кузину, жизнь этого человека, и пытались убить его самого, сочтя его мертвым, бросили в горящем доме? Правда, что вы украли его дом и пользовались им все это время, когда он бродил, отверженный, покинутый всеми, не имея своего угла? Ты хочешь заставить меня поверить в это?

В ответ раздался печальный стон.

Ее лицо побледнело как у мертвеца. Некоторое время она продолжала молча стоять, но затем чувства одолели ее.

- Зачем? - воскликнула она, рыдая. - Зачем, во имя Бога, ты рассказываешь мне все это?

- Зачем? Я говорю это тебе, потому что умираю.

Он надеялся этой фразой смягчить ее сердце и вернуть часть ее расположения. То, что он потерял ее навсегда, он понял сразу.

- Я говорю тебе это, потому что умираю, повторил он. - Я говорю тебе это, потому что в свой смертный час я хочу покаяться, чтобы Господь смилостивился над моей грешной душой. Я говорю тебе это, потому что та трагедия, которая разыгралась восемнадцать лет назад, еще не окончена, и, возможно, в моих силах предотвратить тот ужасный конец, который мы с братом уготовили Криспину. Возможно, Господь зачтет мне это на Страшном Суде. Послушай, дитя. Ты понимаешь, что тот факт, что Кеннет был связан клятвой с Геллиардом, был нам совсем не на руку, и в ту ночь Криспин призвал мальчика исполнить свой долг и обнажить меч на его стороне. У Кеннета не оставалось другого выбора, как подчиниться. По правде говоря, я сам вынудил его к схватке, заставив вытащить меч и нанести мне эту рану. Сэр Криспин наверняка убил бы Джозефа, но твой дядя остановил занесенный над ним меч, сообщив Геллиарду, что его сын жив.

- Он спас свою жизнь с помощью лжи! Как достойно!

- Нет, дитя, он говорил правду, и когда Джозеф предложил Криспину вернуть сына, он говорил искренне. Но подписывая адрес на письме, которое сэр Криспин должен был вручить людям, воспитавшим его сына, Джозефу в голову пришел хитрый план, как с помощью обмана окончательно уничтожить Геллиарда. И он направил Криспина в Лондон, в гостиницу, где проживает полковник Прайд, злейший недруг Криспина, препровождая его тем самым в руки палачу. Можно ли как-нибудь помешать этому и спасти жизнь Геллиарда, Синтия?

- С тем же успехом можно пытаться вдохнуть жизнь в мертвеца, - ответила она, и ее голос был настолько спокоен и холоден, что Грегори поежился. - Не утешай себя иллюзиями, - добавила она. - Сэр Криспин давно уже достиг Лондона, а Джозеф уже в пути, чтобы удостовериться, что все идет по плану, и что жизнь человека, которую вы загубили восемнадцать лет назад, теперь оборвется навсегда. Милосердный Бог! И я твоя дочь! - Она зарыдала. - Я выросла на землях, которые были добыты ценой преступления! Земли, которые по праву принадлежат ему - каждый камень, каждая веточка, - и теперь он мертв благодаря вашим стараниям.

Из ее груди вырвался стон, и она закрыла лицо руками. Мгновение она стояла, раскачиваясь, у постели. Затем она издала глубокий вздох и свалилась на пол в глубоком обмороке.

Грегори был настолько потрясен, что вскочил с кровати, позабыв о ране, лихорадке и смерти, которая, по его мнению, была неизбежной, распахнул дверь и позвал слуг.