Черный лебедь. Тетралогия (ЛП)

— Шикарно. Я предпочту, чтобы меня забили насмерть.

— Типун тебе на язык! — пригрозил он. — Если твое имя всплыло лишь недавно, то, вероятно, оно пока у всех на устах. Но я думаю, что шумиха скоро уляжется. Просто надо подождать. А пока не подставляй спину. Впрочем, ты и так уже начеку. Занимайся обычными вещами. Не теряй голову. Ни на секунду не расставайся с оружием. Не пей. — Он вперил в меня взгляд. — И мескалином не балуйся.

Я закатила глаза.

— Брось! Когда это было?

Он пожал плечами.

— Ты не все рассказала. По глазам вижу.

— Ну, к слову о том, чтобы не подставлять спину…

Я встала с кресла, сняла рубашку, которую носила, не застегивая, поверх топа на бретелях, отбросила в сторону волосы и повернулась спиной, так, чтобы Роланд мог видеть.

Отчим увидел царапины и издал тихий рык.

— Паршивый у них вид. Сегодня заработала?

— Нет, четыре дня назад. Они не заживают.

— Болят?

— Нет.

— Кто тебя ими наградил?

— Не уверена. На вид — человек, но… Ума не приложу.

Я снова распустила волосы, набросила рубашку и повернулась к Роланду.

— Как ему удалось достать тебя с такого угла и положения? — Вид у Роланда был озадаченный — Вы что, схватились врукопашную?

— Ну, на самом деле это не важно, — торопливо ответила я. — Ты когда-нибудь видел такое?

— Такое — нет. Но я видел достаточно, чтобы понять, что тут нет ничего страшного. Как бы они ни были нанесены, магией или чем-то еще, немного погодя все заживет.

От мнения Роланда мне легче не стало, но я была не готова вдаваться в подробности нашего с Кийо свидания. Тяжело вздохнув, я сказала:

— Тут еще кое-что…

— Уже в курсе. Ты отправляешься за девочкой. Моя торжественная манифестация катилась лесом!

— Как ты догадался?

— Просто я знаю тебя, Эжени, твою глупость и упрямство, вкупе с примитивным чувством справедливости. Ты — вылитая я.

Я не была уверена, что это комплимент.

— Значит, ты понимаешь.

Он покачал головой.

— Говорю тебе, это опасно и глупо. Ты переносишься в собственном теле и…

— Что?..

Вид у нас с Роландом был точно такой же, как у нашкодивших ребятишек. В дверях стояла мама в широкополой шляпе и перчатках, испачканных землей. Они служили явным доказательством ее бурной деятельности. В саду камней, игравшем роль внутреннего дворика, у меня тоже была пара клумб, но мама создавала у себя натуральный оазис.

Сейчас она стояла и глядела на нас. Ее длинные, чуть седеющие волосы, которым не хватало моего рыжеватого оттенка, струились по спине. Мамины глаза были просто голубыми, без фиолетового оттенка, как у меня, но, так или иначе, любой скажет, что мы с ней похожи. Я все думала: буду ли в ее возрасте выглядеть так же? Надеюсь, что да, хотя, скорее всего, седину придется закрашивать.

— Что это ты собралась делать, Эжени? — спросила она спокойно.

— Ничего, мама. Это просто теоретические рассуждения.

— Вы обсуждали, как отправиться туда. Я в курсе, что это значит.

— Мама!.. — перебила я.

— Ди… — начал было Роланд.

Она вскинула руку, прерывая нас обоих.

— Не надо. Я не хочу об этом слышать. Тебе известно, как я волнуюсь из-за того, чем ты занимаешься в этом мире, Эжени. Теперь ты хочешь отправиться прямо в их логово? А ты!.. — Она повернулась к Роланду и окинула его пылающим взором. — Я двадцать лет провела в тревогах за тебя. Ночей не спала, боялась, что ты не вернешься. В день, когда ты отошел от дел, я возблагодарила Господа. А теперь ты подталкиваешь ее…

— Эй, притормози. Ничуть он меня не подталкивает. Если тебе хочется нападать на кого-нибудь, то Роланда не трогай. Это лишь мой выбор. Он тут ни при чем.

Отчим повернулся ко мне.

— Эжени, если ты твердо решила отправиться туда, то я мог бы пойти с тобой.

— Мама права. Твоя битва закончилась. Это мое дело.

Мама повернулась ко мне.

— Не твое! Почему ты просто не можешь держать их на расстоянии? Зачем самой лезть туда?

Я объяснила. Все время, пока я рассказывала, мама хранила гордый и неприступный вид, но глаза выдавали ее. Она поняла серьезность ситуации, несмотря на то что на словах продолжала отрицать.

— Ты в точности такая же, как и он. Слишком благородная, чтобы думать о себе. — Она как будто неожиданно постарела. — Ты пытаешься компенсировать какой-то недостаток внимания в детстве, не так ли?

«Ну вот, теперь она снова заговорила как психотерапевт».

— Мама, этой девочке всего лишь четырнадцать, то есть уже пятнадцать лет. Если бы она пропала в нашем мире, то ты сама сказала бы, что необходимо принять любые меры для ее возвращения.

— Я согласилась бы, если бы у тебя была поддержка и ты не действовала бы в одиночку.

— Такой поддержки у меня нет.

— А я? — встрял Роланд.

— Нет! — в один голос воскликнули мы с мамой.

Она повернулась ко мне и использовала самое страшное оружие, известное человечеству, — мамин козырь.

— Ты мой единственный ребенок. Мое дитя. Если с тобой что-нибудь случится…

К этому я была готова.

— Жасмин тоже чей-то ребенок, хоть ее мать и умерла. По сути, это еще хуже. Она потеряла своих родителей. У нее никого нет. Теперь она в плену, ее держит в заложницах какой-то урод, считающий нормальным похищать и насиловать непокорных девочек.