Черный Лотос

Хирата всей душой желал вернуть прошлое и исправиться, чтобы у Мидори не было нужды так рисковать. Ему вдруг вспомнилось предупреждение полицейского секретаря Утиды: "Идя на поводу у гордыни и честолюбия, можно расстаться с тем, что действительно дорого". Только сейчас он осознал, что новые знакомства ничего для него не значат. Каким глупым, чванливым болваном он себя выставил! Мидори была ему дороже всего. Он едва понял, что любит ее, и уже почти потерял. Хирата был готов созвать целую армию, штурмовать стены храма и разнести там все до последней сторожки, пока не отыщет Мидори, зарубить каждого, кто ее обидел. Вместе с тем, как истинный самурай, он никогда не нарушил бы повеление военачальника и не позволил бы Сано отвечать за его неповиновение приказу. Разрываясь между любовью и долгом, мучимый собственным бессилием, Хирата упал перед Сано на колени.

– Помогите, прошу вас! – воскликнул он срывающимся голосом. – Должен же быть способ ее спасти!

* * *

Сано пришел к выводу, что исчезновение Мидори было веской причиной обыскать Черный Лотос, но для этого требовалось особое разрешение сёгуна. Они с Хиратой поспешили во дворец. Токугава Цунаёси восседал на возвышении у себя в приемной. Всякого рода чиновники подносили ему бумаги на одобрение, а он скреплял их своей личной печатью.

– А-а, сёсакан-сама и Хирата-сан, – произнес он с вымученной улыбкой. – Эта рутина меня так утомила... Уж вы-то, надеюсь, порадуете меня новостями?

Сано с помощником опустились на колени перед возвышением и поклонились.

– Да, новости есть, ваше превосходительство, – сказал он. – Ниу Мидори, одна из фрейлин вашей высокочтимой матушки и дочь даймё, властителя провинций Сацума и Осуми, третьего дня отправилась в храм Черного Лотоса и не вернулась. С тех пор никто ее не видел и ничего о ней не слышал.

– Э-э, история презагадочная, – изрек Цунаёси, морща лоб в явной попытке понять, какое отношение она имеет к нему.

– В последнее время участились случаи насилия, связанные с этой сектой, – продолжил Сано. Он мельком взглянул на Хирату, молча сидящего рядом. На лице того пролегли суровые складки – было видно, сколько муки ему причиняет каждая минута промедления. Однако просить сёгуна изменить приказ было рискованным шагом, требующим веского обоснования. – В частности, убийцы супругов Фугатами, похитившие их детей, оставили на месте преступления символ Черного Лотоса, нарисованный кровью. Далее, меня и моих приближенных вчера атаковал отряд вооруженных священников этой же секты. Погибло несколько моих людей. Теперь, как оказалось, Ниу Мидори пребывает в заточении и, возможно, в смертельной опасности. Я помню о вашем приказе оставить Черный Лотос в покое, но все же вынужден просить: допустите нас в храм, иначе беззащитная девушка может погибнуть.

Сёгун недовольно насупился. Чиновники рядом заерзали; Сано ощутил их желание разбежаться. Оно и понятно: кому хочется попасть под горячую руку из-за безумца, вздумавшего оспорить решение правителя?

– Ниу Мидори очень добрая, верная и покладистая! – выпалил Хирата. – Я... Она... – Голос юноши дрогнул в попытке передать, как много Мидори для него значит.

Сёгун смягчился.

– А-а, вижу, вы неравнодушны к этой молодой особе, – произнес Цунаёси. В делах сердечных он был сама проницательность, на прочие это практически не распространялось. – Несомненно, бедняжку надо как-то спасать. – Его лицо омрачилось тревогой. – Однако же я не могу допустить, чтобы кто-нибудь чинил Черному Лотосу беспокойство.

Сано еще раз убедился, насколько влиятельна родня Токугавы, способная приструнить сёгуна и поставить на страже своей новой религии. Видя, как он сник, Хирата метнул на него затравленный взгляд.

– Помимо того, не вижу нужды отменять свои приказы. – Сёгун мгновение поколебался, а потом неуверенно произнес: – Разве что в виде исключения...

В душе Сано затеплилась надежда, Хирата рядом глубоко вздохнул. Внезапно одна из стенных панелей под пейзажной фреской распахнулась и из смежной комнаты появился глава старейшин Макино. От вида его чахлой физиономии Сано передернуло. Похоже, Макино подслушивал их с самого начала, а то, что он вышел, предвещало неприятности.

– А-а, Макино-сан, как удачно вы пришли! – обрадованно сказал сёгун. – Может быть, подскажете нам выход из тупика?

Украдкой зыркнув на Сано, чиновник сел перед возвышением и отвесил Токугаве поклон.

– Приложу все старания.

Сано мысленно клял свое невезение. Только выдалась удачная минута попросить сёгуна об услуге, а наушник Макино уже тут как тут.

Сёгун объяснил положение – как видно, он и понятия не имел, что Макино уже все известно.

– Я думал, не дать ли сёсакану Сано такую возможность – отправиться за Ниу Мидори, как он предложил. Беда в том, что я уже запретил ему посещение храма. Что бы вы посоветовали в таком случае? – робко осведомился он у Макино.

– Я посоветовал бы отклонить просьбу, – произнес Макино, точь-в-точь как Сано и предчувствовал. – Девицы там может и не быть, а если она в храме, это еще не означает, что ее нужно спасать, притом поступаясь вашими приказами.