Черный Лотос

Мать правителя, две сотни его наложниц и челядь проживали в обособленной части его резиденции, называемой малым дворцом. Рэйко вошла через внутренний двор. В саду, где все было зелено и свежо после дождя, она натолкнулась на стайку молодых женщин в ярких нарядах, рвущих астры и метелки тростника в лучах предзакатного солнца. Среди них Рэйко разглядела Мидори, которая улыбнулась и поспешила навстречу подруге.

– Здравствуй, Рэйко-сан, – сказала Мидори. – Что тебя привело сюда?

– Мне нужно поговорить с матерью его превосходительства, – ответила Рэйко.

– Тогда должна предупредить: госпожа Кэйсо-ин, как обычно, не в духе. Мы сбились с ног, развлекая ее. Теперь она послала нас собирать ей цветы для икебаны. – Мидори вздохнула, горюя по собственной участи и судьбе остальных фрейлин. – Может, твой приход вернет ей хорошее расположение.

Подруги направились к двери дворцового крыла с волнистой черепичной крышей над деревянными и глинобитными стенами.

– Ты сегодня не видела Хирату-сан? – спросила, запнувшись, Мидори.

– Видела, когда поутру уходила из дома, – ответила Рэйко.

– А он не... – Мидори опустила глаза на корзину цветов, которую держала. – Он ничего не говорил обо мне?

– Мы с ним вообще не разговаривали, – сказала Рэйко, зная, что Хирата совсем перестал уделять Мидори внимание и та в последнее время ходит как в воду опущенная.

Рэйко понимала, что Мидори влюблена в Хирату. Однако, как бы ей и Сано ни хотелось видеть их вместе, общественные предрассудки и равнодушие Хираты почти не оставляли надежды на свадьбу.

– Я уже не знаю, как быть! – вскричала Мидори. По ее щекам катились слезы. – Что сделать, чтобы он полюбил меня снова?

Рэйко хотела ответить, что человек, думающий лишь о карьере, не заслуживает, чтобы из-за него так страдали, но потом решила помочь подруге.

– Может, тебе стоит проявить внимание к его работе?

– Я уже пробовала, – всхлипнула Мидори. – Вызвалась ему в помощницы, а он лишь рассмеялся.

– Что ж, возможно, это и к лучшему, – сказала Рэйко, с дрожью представив, как наивная, чувствительная Мидори ввязывается в полное опасностей расследование.

– Ты считаешь... ты хочешь сказать, я не сумею? – Мидори надулась.

– Вовсе нет, – поспешно возразила Рэйко. – Просто большинство мужчин сторонятся умных женщин и не любят, когда в их дела вмешиваются. Думаю, Хирата-сан из того же числа. Что, если тебе просто прихорошиться и не замечать его некоторое время? Это наверняка подстегнет его чувства.

Глаза Мидори озарились пониманием.

– Точно! Увидев, что я потеряла к нему интерес, он сам заинтересуется мной. Спасибо, спасибо тебе! – воскликнула она, порывисто обнимая Рэйко. – Поскорее бы теперь встретить Хирату-сан и показать, как мало он для меня значит!

В малом дворце царили шум и оживление: множество юных красавиц играли здесь в карты, расчесывали волосы и увлеченно болтали. Рэйко едва не оглохла от их звонкого щебета, пробираясь по лабиринту коридоров вслед за Мидори. Наконец перед ними возникла кипарисовая панель с резными изображениями драконов, отмечающая вход в личные покои госпожи Кэйсо-ин. Снаружи стояли два стражника – только страже дозволялось входить в малый дворец. Изнутри доносился бодрый перебор самисэна. Потом Кэйсо-ин вскричала надтреснутым голосом:

– От этой мелодии меня уже тошнит! Сыграй другую! – и зашлась в кашле.

Самисэн начал новую пьесу. Охрана впустила Мидори и Рэйко в зал, полный табачного дыма. Сквозь его пелену Рэйко увидела музыкантшу, сидящую среди фрейлин. Пол у их ног был усеян картами, чайными чашками и блюдами с едой. Госпожа Кэйсо-ин – тучная приземистая дама в синем шелковом кимоно и с серебряной трубкой во рту – возлежала среди пуфиков. Выпустив дым, она покосилась на дверь.

– Мидори-сан? Что ты встала на пороге, подойди-ка. – Судя по голосу, хриплому, резковатому, госпожа находилась в прескверном расположении духа. – Кто это там с тобой?

Рэйко и Мидори опустились на колени перед матерью сёгуна и коснулись лбами пола.

– С вашего позволения, со мной достопочтенная госпожа Рэйко, – сказала Мидори.

– Превосходно!

Госпожа Кэйсо-ин, кряхтя, поднялась с подушек. Тщательно закрашенная седина, густой слой белил и алая помада делали ее ненамного моложе – шестьдесят семь лет все же давали знать о себе дряблым подбородком и отвислой грудью. Она улыбнулась, показав редкие черненые – согласно канонам красоты тех времен – зубы. Ее слезящиеся глаза сверкнули.

– Что ни день – сплошная скука, – пожаловалась она Рэйко. – А с тобой я наконец-то развеюсь. – Кэйсо-ин дала знак служанке, и та налила Рэйко чаю. – Вот, освежись-ка с дороги.

– Благодарю, – ответила Рэйко, радуясь приветливости старой госпожи. Она и раньше посещала ее, но непременно по приглашению, и потому боялась, как бы не оскорбить мать повелителя Сано.

– Уже и не вспомню, когда в последний раз виделись. – Кэйсо-ин уселась поудобнее, предвкушая интересную беседу. Тихо лилась музыка, Мидори и прочие хранили почтительное молчание. – Чем ты занималась все это время?

– Растила сына, – ответила Рэйко. – Сейчас ему полтора года, и я от него почти не отхожу.