Черный Лотос

Как непосвященный новичок, Мидори понятия не имела, в чем состоит ее новая вера, но сейчас это было не важнее нескольких фраз, которые отделяли ее от обещанной Анраку награды. Мидори было почти все равно, в чем клясться, и ее голос примкнул к громкому, прочувственному хору послушниц.

– Отрекаюсь от своей семьи, друзей и всего мирского, – сказал Анраку.

В голове у Мидори пронеслись образы сестер, Хираты, Рэйко, Сано и маленького Масахиро, но губы сами собой произносили слова обета. В ее искаженном восприятии Анраку вырос до размеров колосса, зал заполонили его отражения, тысячекратно помноженные и сверкающие.

– Клянусь посвятить свою жизнь служению Черному Лотосу, – выводил он.

Послушницы вторили со всевозрастающим пылом. Мидори ощущала, как целиком сливается с ними.

– Клянусь повиноваться первосвященнику Анраку – отныне и во веки веков!

Выкрикивая последние слова, Мидори уже не могла выделить собственный голос из голосов новых подруг. Ее сердце стучало в унисон с остальными, они дышали словно единое существо.

– Клянусь в верности Черному Лотосу!

Всеобщий истеричный порыв превратил толпу женщин в единую массу разгоряченных качающихся тел с вытянутыми руками.

– Клянусь в верности Черному Лотосу!

Затем Анраку добавил степенно и сурово:

– Настал черед последней, самой важной клятвы: "За нарушение принесенных обетов да поразит меня смерть и обречет на вечные адские муки".

Громоподобный ответ заставил зал вздрогнуть.

Взбудораженная сверх меры Мидори не могла помыслить об окончании ритуала. Душа и тело требовали большего, хотя она и не знала чего.

– Теперь подкрепим клятвы обрядом посвящения, – возгласил Анраку.

Бормочущие священники выстроились за спинами послушниц. Две монахини взошли на алтарь. Анраку поднял руки, и они сняли его многоцветную мантию. Секунда – и он предстал перед толпой обнаженным, во всем своем гордом великолепии. Мидори никогда не видела голого мужчину и потому смотрела во все глаза. Вид мужского естества Анраку смущал и завораживал ее.

– Приветствую вас как поклонник истинной веры. – Он протянул открытые ладони вперед. Вырастающий из дыма и свечного пламени, он казался ожившим идолом. – Разделите мою власть. Примите мое благословение.

Монахини по обе стороны от него опустились на колени. Священник позади Мидори приобнял ее за шею. Она, извернувшись, взглянула ему в лицо. Незнакомец был немного старше ее, с физиономией пройдохи. Он вцепился ей в плечи и повернул к алтарю. Остальные члены секты, как видела Мидори, проделывали то же с другими послушницами. Она с плачем попыталась вырваться, но, похоже, напрасно: ее товарки в объятиях священников изнывали от удовольствия.

Мидори поглотила атмосфера чувственности. Священник прижался щекой к ее щеке. Когда же она снова обернулась взглянуть на него, тот превратился в Хирату. Мидори вскрикнула от восторга и замешательства. Хирата обнимал ее точно так, как она представляла в своих сокровенных грезах, его глаза разгорались желанием. Каждое прикосновение заставляло ее трепетать. Она со вздохом откинулась, припав к груди Хираты. Что за чудо соединило их после стольких горестей! Мидори не волновало ни то, как он попал сюда, ни то, что они на виду.

Послушницы со священниками изгибались и снова никли друг к другу, сплетались в объятиях, совокуплялись... Все чаще звучали стоны и вскрики, выбиваясь из гула молений, доносившегося как бы ниоткуда, но слышимого везде. Монахини на алтаре ублажали Анраку; его член напрягся и встал.

– Приблизьтесь, – произнес он хриплым от возбуждения голосом. – Выпустите духовную силу, что обитает во мне!

Пары сместились вперед. Хирата зашептал Мидори:

– Я тебя люблю. Ты – моя. Я – твой.

От этих слов Мидори испытала блаженство и уже не сопротивлялась, когда Хирата повел ее к алтарю. Она была готова на все ради Анраку – того, кто подарил ей возлюбленного. Парочки верующих столпились вокруг алтаря, распевая: "Воздайте хвалу Черному Лотосу!"

Анраку стоял с тяжело вздымающейся грудью, лоснящийся от пота, в то время как две монахини ласкали его член.

Вдруг первосвященник напрягся, запрокинул голову, распростер руки и вскричал:

– Примите мою силу!

Его семя брызнуло. Хирата крепче сжал Мидори. Она же вскричала в экстатическом порыве, чувствуя, что ее мечты о любви сбылись. Толпа, вторя им, зашлась в радостном вопле.

Монахини на алтаре снова облачили Анраку в его многоцветную мантию.

Он протянул кулаки над толпой.

– Придите и приобщитесь к моей внутренней силе! – воззвал он опять и раскрыл кулаки.

По его ладоням заструилась кровь. Пары бросились вперед. Послушницы рьяно лизали его руки; кровь пачкала их лица, пятнала одежды. Мидори совсем повело, но Хирата поддержал ее. Когда Анраку прижал ладонь к ее рту, ее воля ослабла, а осторожность улетучилась.