Черный (ЛП)

Я не остаюсь там дольше, чем следует. Разбираю винтовку и убираю ее в футляр. Подбираю использованные гильзы, протираю поверхности, которых мог коснуться, снова натягиваю перчатки и возвращаюсь к мотоциклу.

В большинстве случаев я избавляюсь от тел убитых мной жертв, чтобы их нельзя было связать со мной или моими заказчиками. Кроме тех случаев, когда заказчик просит меня не делать этого — нынешний захотел, чтобы тело нашли.

Предупреждение? Возможно.

Когда возвращаюсь домой, возле моей машины стоит Стелла. Я глушу двигатель байка, слезаю с него и отвязываю винтовку в футляре. Она с любопытством наблюдает за моими действиями, а затем переводит взгляд на меня. Не похоже, что она так же зла, как когда уехала днем, ее поза кажется более расслабленной. Я медленно иду к ней и останавливаюсь прямо перед ней. Она бросает сигарету на землю и выдыхает дым мне в лицо.

— Стелла.

— Я вернула твой автомобиль обратно, — сообщает она, кивая себе за спину.

— Вижу.

— Я скучала по тебе, — говорит она и кладет руку мне на грудь. Я накрываю ее своей ладонью, чтобы остановить.

— Тебе следует уйти, — велю я ей, не повышая голоса. Ее лицо вытягивается, как будто я ударил ее.

— Она все еще в доме? — зло отрезает Стелла, отдергивая руку. Я не считаю нужным отвечать или тем более начинать спорить по этому поводу, поэтому беру ключи от машины и иду к дому. Я не позволю ей снова воспользоваться моей машиной.

— Ты же не оставишь меня просто стоять тут! — кричит она мне вслед.

— Позвони кому-нибудь, чью постель ты частенько навещаешь! — кричу я в ответ. Она матерится, а я принимаю решение игнорировать ее. Захожу в дом, закрываю за собой дверь и запираю ее на замок.

Я включаю свет на кухне, и он освещает и гостиную, где в данный момент спит Роуз.

Она шевелится, словно чувствует мое присутствие — переворачивается во сне на диване, повернувшись ко мне спиной, а мне хочется стоять там и знать о ней больше, чем я знаю. Я должен узнать причины. Но вместо этого я иду в свою спальню, закрываю дверь и ложусь на кровать, позволяя демонам унести меня в пучины сна.

Глава 10

Роуз

Он кажется таким знакомым, но вместе с тем чужим. Я не совсем уверена, как понимать его, или даже как воспринимать. Он кажется холодным, безразличным, и все его действия подтверждают это.

Почему он помог мне?

С чего вдруг у него возникло желание помочь мне?

По нему не скажешь, что он заботливый парень.

Он сидит в своем черном костюме, откинувшись на спинку стула, и потягивает кофе. Он ни слова не говорит мне, когда я сажусь напротив него, даже не удостаивает меня взгляда своих красивых глаз. Я смотрю на него дольше положенного, изучая его, пытаясь понять. Он из тех, кому вслед поворачиваются головы, но подойти к нему страшно. Он осматривает меня сверху вниз, затем снизу вверх, и затем его взгляд останавливается, и он смотрит на меня. Может быть, изучает меня? От его взгляда все мое тело трепещет.

— Хочешь знать? — удается мне проскрипеть, в попытке разрушить то, что здесь происходит.

Я ерзаю на стуле, так как мне не хочется рассказывать ему, но мне кажется, что я задолжала ему объяснение, почему стала такой как сейчас, что я не всегда была такой, что когда-то я не была такой. До него, до того мужчины, который уничтожил меня.

Блэк продолжает пить кофе, углубившись в газету — он полностью меня игнорирует.

— Однажды я была влюблена, — шепотом признаюсь я. Сначала мне кажется, что он не слушает меня или продолжает игнорировать, но когда я поднимаю голову, вижу, что его взгляд сосредоточен на мне. Непроницаемый, изучающий. Он будто бы разозлился, но затем злость сразу же исчезает, и если бы я не смотрела на него столь внимательно, то, наверное, не заметила бы эту смену. Он снова сама невозмутимость.

— Мне было восемнадцать, когда я встретила его, и он стал для меня целым миром. Он обещал мне золотые горы, дарил подарки. Я верила каждому его слову. Он был хорош… — я позволяю последнему слову повиснуть на кончике языка. Так странно говорить такие слова о Роджере. Теперь я знаю, что он какой угодно, но не хороший.

— Ты стала наркоманкой и проституткой из-за какого-то парня?

Уголки его губ подергиваются, как будто он считает, что я смешна. Это злит меня. Как смеет он думать обо мне подобным образом? Впрочем, он имеет право так говорить, но это больно, гораздо больнее, чем я готова признать.

— Спасибо за все, что ты сделал, а теперь мне пора уходить, — я встаю, надеваю обувь, которую брюнетка оставила для меня, и иду к двери. Мне хочется оглянуться, увидеть эти глаза, бороду, волосы и его тело один последний раз, но предпочитаю не делать этого и просто выхожу за дверь.