Черный маг за углом

Ну и что тут у нас происходит? Что за песнопения?

Ерунда какая-то!

С первого взгляда – обычная деревня: большей частью деревянные дома, заборы, сараи, довольно широкая для села улица – две машины легко разъедутся. Правда, сейчас из-за снега прочищена только середина, так что зимой – одностороннее движение.

А в остальном – село и село. Вот только пустое. То есть абсолютно. Словно вымерли все сразу. А ведь сейчас у ребятишек каникулы зимние, погода чудесная, самое время на лыжах да санках кататься!

При мысли о детях в памяти возникла симпатичная физиономия рыжего мальчишки с задорными ярко-голубыми глазами. Совершенно незнакомого мальчишки, Лана абсолютно точно никогда его не встречала! Хотя почему никогда – вполне возможно, мельком где-то когда-то видела, вот в памяти и отложилось.

А теперь из-за удара память встряхнуло и на поверхность всякую ерунду ненужную выбросило. Вот как лицо этого чужого мальчика.

Но почему от этих смеющихся глаз так сдавило сердце? Или это не от глаз рыжика, а от увиденного за окном?

От пустой улицы? От странных мужчин с одинаково безжизненными запрокинутыми лицами, окруживших дом? От их вытянутых в стороны рук? От хором произносимого ими речитатива на странном, вызывающем оцепенение языке?

Или от искаженного яростью лица милейшего Петра Никодимовича, оравшего на испуганно съежившегося типа:

– Что значит – нет на месте? Где они?! Я же велел всем оставаться на своих местах, чтобы держать деревню под ментальным контролем! Или ты предпочитаешь перестрелять всех здесь к чертовой матери, чтобы полиция области тотальную облаву устроила потом?!

– Да вот же они! – облегченно заорал тип, махнув рукой в сторону вышедших из углового дома трех человек. – А ну, сюда идите, придурки! Вы почему пост оставили?!

Вытирая рты рукавами, мужчины с такими же безжизненными лицами, как и остальные, торопливо подбежали к Шустову.

– Вы как посмели ослушаться меня, черви убогие? – прошипел профессор, свирепо вглядываясь в провинившихся.

– Мы проголодались очень, – монотонно прогудел один из них, виновато склонив голову. – Утром ведь без завтрака выехали. Ну вот и решили у местных поживиться.

– Они все равно ничего не вспомнят, – поддакнул второй. – Пирожок хотите?

– Я тебе сейчас этот пирожок…

Но что Петр Никодимович Шустов собирался сделать с пирожком, Лана не расслышала.

Потому что в обморок благополучно отправилась.

А вы бы не отправились, увидев в окне того дома, откуда вышла троица, мелькнувшее лицо покойника?

Человека, которого несколько месяцев назад убила ее лучшая подруга, а тело попыталась скормить свиньям.

Кирилла Витке. Живого и здорового.

Похоже, сотрясение мозга все же имеет место быть.

Глава 41

В обмороке Лане не понравилось. Ну вот ничуточки. Плохо там было, неуютно. Ведь как обычно должно быть? Темно, тихо, спокойно. Потому и называется – отключка. Все выключено.

Раньше и у нее так было. Нет, анемичной тургеневской барышней Лану никто бы не назвал, но за последние годы случилось столько всего… Такого страшного и невозможного всего, что сознание в целях самосохранения не единожды позволяло себе взять тайм-аут.

И все всегда проходило по одному сценарию – темно, тихо, спокойно.

А теперь… Второй раз подряд в кошмар плюхнулась!

И снова тот же душный темный туман. В этот раз он обволакивает Лану, словно кокон какого-то чудовищного монстра, а за пределами тумана светло и солнечно. Там кто-то приближается, видно было, что человек торопится, спешит изо всех сил, но чем ближе он подходит к туманному кокону, тем труднее ему идти. Он словно вязнет в липкой смоле.

Но идет, упорно и настойчиво. Все ближе и ближе…

Лана вздрагивает от неожиданности, когда сквозь пелену чавкающей тьмы ей удается рассмотреть того, кто прорывается к ней.

Лена?! Ленка Осенева?!!

Предательница и убийца? Что ей надо? Как она посмела!

Кокон буквально переполнился злобой и ненавистью, он пульсировал все сильнее и сильнее, щедро делясь со своей добычей темными эмоциями.

Лану уже трясло от ярости и желания своими руками разделаться с этой тварью, задушить ее, порвать в клочья! Или хотя бы выкрикнуть в это сосредоточенное лицо все, что наболело, раздавить словами.

Но с выкриками в ее коконе не складывалось. Не получались они, выкрики, вязли в тумане.

А Осенева тем временем приблизилась вплотную, положила ладони на внешнюю стенку кокона и, пристально вглядываясь в сочащиеся тьмой глаза Ланы, заговорила. Причем губы ее не шевелились, но тем не менее в голове девушки громко зазвучал голос бывшей подруги:

– Не смей сдаваться, слышишь? Не смей ненавидеть! Не смей верить в зло и предательство! Мы с тобой, мы рядом! Мы поможем тебе! Мы любим тебя! Кирилл любит тебя! Он жив! Поняла? Кирилл жив! Помни об этом! Помни!! Помни!!!