Черный меч царя Кощея

Ему и в человеческом образе редко кто в просьбе отказывал, а уж в волчьем облике он вообще неотразимо убедителен. А вы сами пытались хоть когда-нибудь спорить нос к носу с говорящим волком полтора метра в холке? Вот именно, дураков нет.

— Надеюсь, ты не обещал ему крышевание, льготы в налогообложении и спускание на тормозах судебного преследования за воровство, грабёж и попытки сопротивления милиции?

— Ни боже мой, Никита Иванович! Наоборот, всё, что вы сейчас тут мне научно изложили, я ему доходчиво, самыми простыми словами, без грубостей на ушко объяснил.

— Точно без грубостей?

— Точно! Правда, матом.

Я пожал плечами. Содержательная часть истории на этом всё равно заканчивается, возвращаться и извиняться за поведение своего младшего сотрудника мне лень. И, честно говоря, я очень сомневаюсь, что в наш следующий визит на этот постоялый двор мы хоть кого-нибудь здесь застанем. Разве что разруху и запустение…

Поели мы уже на печи. Митька быстренько притащил в зубах пару сухих берёзок, длинных, как крысиный хвост. Я поломал их о колено, забросил в печь, и через полчасика мы вовсю трескали разогретый окорок, печёные яйца и тёплый хлеб. Лепота-а!

Серый волк набрал всего с запасом, говорит, даже бутыль самогона из негосударственной винокурни собирался захватить, но побоялся, что заругаю.

— И правильно сделал. Пока мы на задании, ни капли алкоголя. Вот разберёмся с Кощеем, вернёмся с победой в родное Лукошкино, сядем всей опергруппой за стол в отделении и уж тогда…

— Отведём душу?

— Обязательно. Сам налью.

— А медаль? Не славы ради, не для себя ж, тока для…

— Я помню, Мить, для маменьки, чтоб перед соседками гордиться. Один ты у неё, а вон каким человеком стал. Договорились, выпрошу для тебя медаль. Какую-нибудь посолиднее, типа «За заслуги перед Отечеством». Пойдёт?

— А можно две?

— Хоть три! Кстати, а что ты всё-таки решил насчёт Маняши с коровой? Девушки любят героев с блестяшками на груди.

— Не надо медали. — Митя решительно дал задний ход и, свернувшись калачиком на тёплой печи, демонстративно захрапел.

Я тоже, честно говоря, за сегодня намотался, а вставать уже часа через три-четыре. Попросил печь взять курс на Лысую гору, привалился спиной к тёплому волчьему боку и уснул так, словно меня бейсбольной битой по затылку вырубили. Во сне меня поцеловала Олёна, и я проснулся.

Извините, больше рассказать нечего. Казалось, меня разбудили практически в ту же минуту, что я и уснул. Вот только-только прилёг — и сразу нате вам, рота, подъём, труба зовёт, на плац, генерал с проверкой приехал, а у нас трава не покрашена!

Уже вовсю рассвело, часов шесть или семь утра. Довольно прохладно, кстати, если б не волчий мех, мог бы замёрзнуть. Да, кстати, нос и замёрз. Так ещё чуть-чуть, и рассопливиться недолго. А что? Пойду к Кощею, обчихаю ему весь дом и до икоты напугаю вирусами!

Митя тоже встал, хоть и зевал так, словно в цирке выступать собрался дублёром льва. Ну помните, когда дрессировщик суёт ему свою лысую голову в пасть, а бедный лев аж жмурится от брезгливости…

Я с огромным трудом удержался от ответного зевания, как вы знаете, это заразно.

— Мить, а чего тишина такая?

— Ну… рассвет. Кому орать-то?

— Я имею в виду, что даже птицы не поют. Это подозрительно, не находишь?

— Ох, Никита Иванович, всё-то у вас подозрительно, — сокрушённо помотал башкой серый волк. — А вот я так слышу шум всякий!

— Где?

— Да у нас за спиною, — не оборачиваясь, подтвердил он. — Вроде как железо бряцает, зубы скрипят и вполголоса раздаётся что-то на шамаханском.

— Ты уверен? — вздрогнул я.

Митяй покосился на меня, стряхнул последние остатки сна и осторожно кивнул. Мы, не сговариваясь, обернулись. Мама родная…

Во-первых, печка уже привезла нас на Лысую гору. Во-вторых, даже не подумала предупредить, что мы прибыли и нас встречают. Но хуже всего, что буквально в трёх шагах от нас тихо рычала от ярости свора шамаханцев.

Оказывается, Емелина печка не просто привезла нас на Лысую гору, но ещё и встала лоб в лоб с новыми чугунными воротами с кованым готическим узором, напрочь закупорив как нам вход, так и им выход.

— И чё теперь? — философски вопросил серый волк, покачивая хвостом направо-налево. — Ежели вперёд пойдём, сами к шамаханам въедем, ежели назад сдадим, они на нас толпой навалятся. Как это бишь называется-то? Патовая ситуация?

— Как-то так, — зевая, согласился я. — Но знаешь, по-моему, на данный момент это не наша проблема. Подождём, что скажет хозяин дома.

В тот же момент мимо моего уха просвистела стрела. Мы оба, не дожидаясь худшего, спрыгнули вниз, прячась за печку.

— Через решётку стрелять навострились, суслики узкоглазые, — прорычал Митяй, возбуждённо потирая лапы. — Ну всё, вы нарвались, не говорите потом, что это я первым начал…

Прямо на моих глазах он сунул лапу куда-то вниз, под печку, выдвинул шатающийся кирпич и достал из-под него спрятанную бутылку самогона.