Черный меч царя Кощея

— Ладно, рискну. — Горох откинулся на лавке, прижавшись спиной к бревенчатой стене избушки. — Что я тебе сказать могу, сыскной воевода... Коли слухам верить, то на Стеклянную гору въезда нет. Всяк, кто на неё ступал, в тот же миг вниз соскальзывал. Тока залететь и можно...

— Ну, без ступы залететь у нас даже Яга не может, возраст не тот. Однако какой-то способ подняться на гору должен быть, иначе смысл нам туда ехать?

— А царицу-матушку из плена вражьего спасти — это тебе не смысл?!

— Давайте без высоких слов. Подобные акции всё-таки не входят в сферу профессиональных обязанностей простой милиции. Брали бы войско, и вперёд!

Минут пять мы шумно препирались по уже истоптанной теме — милицейское это дело или нет. Сошлись на том, что если не милицейское, дык чего же я самолично за своей Олёнушкой попёрся, а не стал мобилизации всех государственных войск дожидаться?

— Итак, чтоб я ждал, пока всё войско с лошадьми, палатками, обозом, провиантом и полевой кухней выдвинулось бы в поход? Да мы только к зиме бы на место и прибыли — вокруг Стеклянной горы новогодние хороводы водить!

— Так чего ты от меня-то хочешь?

— Тактики и стратегии!

— Этим воеводы да бояре опытные занимаются, а я царь! Подумать надо, умных людей спросить, грамоты разослать во все концы...

— Отлично! — всерьёз разгорячился я. — Может, ещё написать ноту протеста в какую-нибудь беззубую ООН? А пока они собираются с резолюциями, попытаться взять неприступную вершину силами одной опергруппы, одного царя и одного дьяка?!

— Способ есть, — туманно, с намёком откликнулся государь, поправляя лямки сарафанчика (или ночнушки?) на широких плечах. — Где силой не возьмём, там хитростью про­бьёмся.

— То есть вы от большой хитрости витязем нарядились?

— Энто от пыла душевного... Верить надо в себя и в Провидение! Вера, она, брат участковый, горы сворачивает. Нешто вас в школе милицейской таким вещам не учили?

— Нас учили вызывать специалистов. Есть же логичное разделение труда: кто занимается уголовными делами, а кто чисто физическим освобождением заложников и всеми прочими акциями, где требуется стрельба, взрывы, слезоточивый газ, штурм и минимум жертв.

— То есть на стену не полезешь? — вопросительно выгнул соболиную бровь царь-батюшка.

— Полезу. Но обучен этому не был. Вы хоть как-то учитывайте специализацию — расследование уголовных дел и штурм укреплённых зданий.

— Трус...

— А в ухо?

— Царю?!

Вот, собственно, и весь конструктивный разговор. Дальше как хотите. Я действительно не представляю, что мы будем делать, прибыв на место, и самое главное, что будет делать тот самый Змей Горыныч, видя нас на пороге своего жилища. Лично я бы просто прыснул дустом...

Хотя, с другой стороны, все выпустили пар, и за разговорами время прошло незаметно. Яга пригласила всех на ужин, а уже к закату впереди замаячила розовая вершина, блистающая гранями. Верх скрывался в тумане и облаках, но всё равно очертания высокого готического замка угадывались в дымке перистых облаков. Значит, Змей всё-таки был европейским...

— Не русский терем и не арабская архитектура, — небрежным тоном опытного искусствоведа пояснил я. — А вот, судя по острым крышам башен и специфическому разрезу зубцов стен, мы имеем дело с западногерманской готикой. Сказки братьев Гримм?

Мне никто не ответил. И не потому, что замерли, раскрыв рты в изумлении от научности моей речи, — меня вообще никто не слушал. Все были слишком заняты.

Дьяк бился лбом об пол в углу, бормоча что-то вроде «спаси и сохрани, Царица Небесная, раба своего верного Филимонушку от зубьев Змея лютого проклятущего да от статей уголовных Никитки-участкового безбожного...».

Царь Горох пыхтел в другом углу, старательно пытаясь привязать к рогам ухвата два стареньких кухонных ножа. Видимо, всерьёз намеревался идти на Горыныча, как на медведя, с вилами наперевес.

Баба-яга погрузилась в мечтательное состояние древнерусской медитации, то есть, закрыв глаза, приплясывала в одном ей слышимом ритме, кружась по избе, время от времени делая маленькие глоточки из зелёного пузырька.

Нет, слава богу, не алкоголь. Судя по яркому запаху, тройной настой валерьянки. В последнее время, если вы заметили, у бабули серьёзные проблемы с нервами...

И только верный напарник поднял на меня собачий взгляд:

— А саму сказку энтих ваших братцев Гриммов расска­жете?

— Потом, — по зрелом размышлении пообещал я. — Да, честно говоря, какие уж там сказки. Подозреваю, что уж они-то точно всё у ваших деревенских спёрли. Фольклористы же...

— Мать их за ногу, — поддержал Митя. — Хуже Шекспиру!

Тоже не поспоришь. И не потому, что повода нет, а просто бессмысленно.

Иногда мне кажется, что великий английский драматург стал для нашего младшего сотрудника вторым заклятым врагом после тётки Матрёны. По крайней мере, я не мог вспомнить ни одной пьесы Шекспира, которую бы он, по уверению нашего правдолюба из Подберёзовки, не украл у местных жителей четырёх близлежащих сёл! Споил всех чохом британским виски, разговорил, записал, издал за рубежом, да и живёт себе на чужом горбу без малейшей совести...