Черный мел

Он решил: пора действовать, как будто услышал выстрел из судейского пистолета на состязаниях. Бутылку он зашвырнул в кусты перед шестым подъездом.

К Джолиону он ворвался без стука, внутри бушевала ярость, и он был готов на все. Неожиданно он замер на месте. Под одеялом лежали две фигуры. Чад вышел и тихо прикрыл за собой дверь. А потом отправился в библиотеку.

* * *

LIV(ix). — Мы с Джолионом договорились встретиться после консультации, — удивилась Дэ. — Что случилось? И почему дело не терпит?

— Этого я тебе сказать не могу, — ответил Чад. — Не знаю.

— Я хочу в последний раз перечитать эссе.

— Дэ, оно замечательное, по-другому и быть не может. Ты вообще замечательная. Сходи, дело займет всего несколько минут. — Он выключил ее настольную лампу и захлопнул три толстых фолианта на столе. — Я сдам твои книги, а ты иди.

Дэ с сомнением покачала головой, но все же постаралась быстро собрать свои вещи.

Она шла пружинящей походкой, пересекла двор, направляясь к комнате Джолиона. Последние три дня ее мысли занимало одно стихотворение, и теперь вдруг появилась замечательная концовка — во всем прослеживается чудесная неизбежность, если только вдуматься.

LV(i).Мы уже в четвертый раз встречаемся под елкой, но ее приветственный поцелуй в лоб по-прежнему легкий, ничего не значащий. Наверное, я избрал неверную тактику. Пора действовать самому.

Дэ накрывает игривое настроение. Она покачивается на пятках. Ну-ка, Джолион, говорит она, давай потренируемся по-настоящему. Дэ сжимает кулаки и начинает мурлыкать себе под нос боксерский марш. Давай! Она помогает мне подняться на ноги.

Я смеюсь и стараюсь ей подыграть, но топчусь неуклюже, не в силах встать в стойку. Дэ продолжает мурлыкать, она разжимает кулаки и показывает две мишени, нарисованные на ее ладонях. Мишени отсвечивают в сгущающихся сумерках. Я переминаюсь с ноги на ногу. Вдруг перед глазами мелькает яркая вспышка, я падаю. Вокруг все расплывается, звуки делаются приглушенными, как под водой. Все куда-то ускользает.

И вдруг — резкая боль в носу. Неужели Дэ меня ударила? Но зачем?..

Мое лицо к чему-то прижимается, во рту вкус земли. Нет, меня ударила не Дэ, а земля. Я перекатываюсь на спину. Дэ растирает мне лицо, вынимает изо рта травинки.

Джолион, что случилось? У тебя что-нибудь болит?

Нос у меня болит неимоверно.

Все в порядке, отвечаю я. Наверное, споткнулся о крысиную нору. Не волнуйся, Дэ.

Она так искренне переживает за меня, что у меня сжимается сердце. А вдруг ей захочется поцеловать мой поврежденный нос?

Дэ суетится надо мной, и я смущенно отпихиваю ее. Выплюнув еще несколько травинок, пытаюсь шутить: значит, еще пару дней придется воздержаться от прыжков со скакалкой.

Дэ над моей шуткой не смеется, она роется в сумке и выуживает оттуда пачку бумажных носовых платков. По моим губам течет теплая струйка крови.

Кровь не останавливается целых двадцать минут, она идет и идет, как бесконечная лента изо рта фокусника. Дэ растирает мне спину и протягивает новые платки. Когда наконец кровь прекращается, рядом со мной на одеяле навалена гора окровавленных клочков. И внезапно у меня внутри что-то щелкает. Неожиданно я вспоминаю…

Завтра, говорю я. Аэропорт Кеннеди, двенадцать тридцать пять дня.

Дэ как-то странно смотрит на меня.

Завтра прилетает Чад, поясняю я, вытирая тыльной стороной ладони последние капли крови.

LV(ii).Мы довольно долго молчим. Дэ неубедительно просит меня не волноваться — все будет хорошо. И так далее, и тому подобное. Глядя на одеяло, она утешает меня, и в ее устах даже общие фразы звучат небанально. Джолион, говорит она, извини, но каждый раз, как мы с тобой встречаемся, я чувствую, от тебя пахнет спиртным. Признайся, сколько виски ты выпиваешь каждый день?

Наверное, больше, чем надо, соглашаюсь я. Но не волнуйся, все под контролем. Меня очень тревожит мысль о том, что кто-то пытается вмешиваться в мой распорядок.

А таблетки зачем?

Они мне нужны, отвечаю я, топая ногой.

Все хорошо, Джолион, говорит Дэ, нежно прикасаясь ко мне. Никто ничего у тебя не отнимает. Я просто хочу, чтобы ты немножко сократился. Ты готов это сделать? Ради меня… Ты обещаешь?

Я ощупываю нос — еле-еле, и голова сразу начинает кружиться. Ладно, Дэ, говорю я, обещаю. Сокращусь во всем.

Только с виски и таблетками, уточняет она. Гулять можно без ограничений. И писать, и встречаться в парке, и читать стихи.

Конечно, распорядок неизменен, говорю я. Встречаться в парке, читать стихи. Я полуоборачиваюсь и кошусь на край одеяла, где лежит книга.

Значит, ты и сегодняшнее стихотворение как-то пометил? — спрашивает Дэ.

Где оно?

Все хорошо, Джолион, ты вовсе не обязан читать мне каждый вечер.

Где оно?

Джолион! Джолион, что с тобой? Джолион, скажи, что с тобой?