Чёрный менестрель

Его младшая сестра, которой вот уж год как пошла третья ветвь, отличалась святой простотой, но эта её черта почему-то проявлялась только тогда, когда ей было нужно - она просто «не понимала», что от неё хотят. Вот и теперь, когда Поисс уходил на службу, он строго запретил разговаривать и ходить куда-либо с незнакомцами. Однако Соитма был сослуживцем Поисса из другого батальона и носил чин сэгена. Вот Тюрги и решила, что её старший брат вовсе не запрещал ей общаться с сослуживцами, тем более с офицерами.

—...именно поэтому я и не смогла с тобой посоветоваться и спросить у тебя разрешения... — продолжала щебетать Тюрги.

— Ладно! — прервал свою младшую сестру Поисс, так как увидел, что окружающие уже начали посмеиваться над незадачливым воспитателем, — в банке-то ты что делала?

— А я пришла туда ещё  вчера, вместе с другими гостями расана Расува, — по-прежнему мило болтала Тюрги, — мы долго сидели в подвале, а сейчас пришёл Расув со своими друзьями, отправил меня к тебе и просил передать: «Расаны Расув и Ёхук вместе с офицерами преследуют неизвестных, похитивших воинскую казну, до следующей ночи они, скорее всего, не вернутся, так что приказывают сагаму Поиссу действовать по обстоятельствам».

После того, как Тюрги передала приказ «отцов-командиров», на рыночной площади некоторое время стояла гробовая тишина, а затем народ взорвался ругательствами...

***

— Господин расан, объясните, зачем вы отправили с этим дурацким поручением мою невесту! — зашипел Соитма, обнажив клинок.

— Господин сэген, потрудитесь соблюдать субординацию и уберите свой меч! — грозно произнёс в ответ Ёхук.

— Интересно было бы знать, — ехидно ответил Соитма, не убирая оружия, — какая у шайки дезертиров, бегущих из родного города и прихвативших при этом всю воинскую казну, может быть субординация?

— Куум, объясни своему двоюродному брату, что такое субординация, — бросил в сторону Ёхук, благоразумно отодвигаясь в задние ряды, так как знал, что Соитма - один из лучших клинков в тапийском войске. Дезертиры тоже это знали, поэтому стали осторожно отодвигаться от кузена Соитма.

— Вот что, братец, я тебе скажу по поводу субординации, — неожиданно мягко начал Куум, а затем заорал во всё горло:

— Ты какого спутался с этой Тюрги! Мало того, что она грязной крови, так ещё и отец её был плотником!

— Вообще-то краснодеревщиком, — возразил Соитма.

— Один хрен не кузнец, — всё больше распаляясь, ответил Куум. — Ибо сказано в книге пророка Валетая, которому Великий Куст даровал способность видеть будущее, что именно у плотника родится дитя, котороё произведёт раскол среди тапийского народа и уведёт лучших сынов Тапии на погибель, и посему со времени оглашения пророчества ни один истинный сын тапийского народа не становился плотником.

— Он не плотник, а краснодеревщик, — с тоской в голосе, поскольку ему приходилось уточнять это уже Куст знает сколько раз, ответил Соитма.

— Неважно, — свернул разговор Куум, до которого только сейчас дошло, что все остальные дезертиры уже ушли, а он остался один на один с опытнейшим бойцом Тапии, однако его религиозно-полемический запал ещё не дошёл до той степени, чтобы он был готов пожертвовать собой за идею.

— Ладно, братец, шёл бы ты вслед за остальными, — сказал Соитма и убрал меч в ножны, — а то ведь они свод подземного хода хотят обвалить, и останешься ты один на один с брошенными на произвол судьбы солдатами. А наши тапийские воины, боюсь, при данных обстоятельствах ни про субординацию, ни про откровение пророка Валетая слушать не будут, а просто тебя того...

Куум резко повернулся спиной к своему двоюродному брату и понёсся к подземному ходу, который вёл прочь из города.

Посмотрев вслед убегавшему кузену, Соитма горестно вздохнул, пробормотал себе под нос: «На всё воля Великого Куста», вспомнил свою так и не полученную долю и бросился разыскивать Тюрги...

Впрочем, искать свою возлюбленную Соитме долго не пришлось. В центре расчищенной после недавнего пожара рыночной площади по-прежнему толпились солдаты. Не без труда протолкнувшись в центр толпы, где стоял Поиис вместе со своей сестрой, окружённый ветеранами, Соитма весело произнёс:

— Привет, ребята, а чего вы все тут стоите-то?

Ответом внезапно появившемуся сэгену было молчание.

— Тюрги, лапочка, из-за случившегося нападения я не смог вручить тебе этот скромный подарок, — сказал Соитма, доставая из складок плаща небольшой кожаный мешочек. — Подставь ладошку, радость моей жизни.

Тюрги, не понимающая, как и все, почему Соитма тут крутится, вместо того, чтобы преследовать «похитителей казны», машинально протянула руку, и на её ладонь из мешочка вывалилось удивительной красоты кольцо с крупным бриллиантом.

— Понимаю, момент несколько неподходящий, — нарочито смущаясь, продолжал Соитма, — но давно хотел тебя спросить, согласишься ли ты выйти за меня замуж?

После того, как Тюрги услышала эти слова, она с радостным визгом повисла у Соитмы на шее, а  мужская часть присутствующих была несколько ошарашена.

Глава 15