Чёрный молот. Красный серп. Книга 1

Тут и дядько Степан проснулся. Дошёл до стола, встреченный радостным «о-о-о!!!» Тут же стакан до краёв поднесли да огурчик солёный. Не раздумывая, принял дядько Степан дар и медленно, чтобы не расплескать и каплю драгоценного пойла, поднёс ко рту. Ядрён самогон, но и дядько Степан не лыком шит. Да какой он там дядько? Наш он кум и свояк, Стёпка! Да и отроду ему только-только четвёртый десяток пошёл. Вот только для Лёвчика с Яшкой и может быть дядькой! Замерла свадьба. Сомкнул меха гармонист. Только и слышно, как булькает самогон, погружаясь в Степана, да ходит ходуном кадык, как поршень автомобиля, проталкивая обжигающую жидкость. Ни капли не обронил Степан. Медленно оторвал стакан от губ, отёр рот рукавом, протянул руку за огурцом, взял его, обвёл взглядом свадьбу, задержался на Клавдии, хотел сказать что-то, да рухнул мешком. Да и то, намешал Степан напитки. Сначала свой самогон, а потом и первачок деревенский. Хоть и тренирован Стёпа, но и он не трактор. Супротив природы не попрёшь. И опять отнесли Степана к сарайчику, накрыли телогрейкой – пусть отсыпается. А свадьба пошла в пляс. И гопака отплясали и барыню. И пока свой деревенский гармонист отдыхал, городской всякие городские мелодии поиграл да для евреев их музыку. Вроде и ничего так музыка, да вот не понять её славянской душе. То грустная, то весёлая, и чего-то в ней не хватает. Чего им, евреям, тут не хватает? Пора б уже прижиться и бросить привычки свои еврейские. А то ведь, что удумали, опозорить на всё село. Со своей едой на свадьбу приехать! Не богачи какие-нибудь, но ради любимой внученьки и кабанчика Борьку закололи. Чудно как-то, всё у них не по-нашему.

И только молодёжь не обращала внимания на условности, разделявшие родню новоиспеченной пары. Парни и девушки кружили в парных танцах и отбивали ритмы чечёток и гопаков, пытаясь крутиться, как местный лучший танцор Грицько. Да куда им! Разве кто может крутить, как Грицько! В красных атласных шароварах, белой расшитой украинской вышивкой крестиками и петухами рубашке Грицько был неотразим.

Протяжное мычание огласило улицу. То гнали с выпаса сельское стадо. Пройдя по улице с мычанием, коровы оставляли после себя лепёшки и запах. Ну, на то она и деревня, чтобы запахи и звуки были не как в городе. Вот и народ любопытный стал подтягиваться. Кто, ежели знакомый, то запросто по-соседски заходил, получал три бульки в гранёный стакан, кусок хлеба с салом и солёным огурцом и довольный отходил в сторону. Всё было мирно и хорошо, пока, прослышав про свадьбу, не добралась делегация в полтора десятка парней и девчонок из соседнего села. Пришли в поисках развлечений. Это у них там в городе кафе да рестораны, оркестры играют при парках, ходят все по асфальту. Можно и ботинки начистить, да и туфли на каблучке пригодятся. В кино хоть каждый день ходи. А что здесь? Одно развлечение – полузгать семечки вечерком. Да хорошо, если гармонист не в запое. А если ушёл в запой, то неделю без музыки. Озвереть! А тут свадьба! И идти-то всего семь вёрст. Дошли. И впрямь свадьба. И девка вроде своя, видели её тут. Точно! Своя! Стало быть, и мы не чужие на свадьбе. Но что это? Чего ты, дядя, нам вход в калиточку преградил? Мы ж только поздравить молодых. Вот сейчас поздравим и уйдём. Красивая у вас невеста, надо бы за неё соточку опрокинуть. Да не жмитесь, свадьба ведь. Чать не убудет. Вот-вот, до самых краёв наливай. Ну, будем, дядя! А чего это у вас жених такой рыжий, ну что наш петух! Ха-ха-ха! А может, вашей невесте другого женишка подыскать? А то что это за жених такой, и еврей и рыжий? А, он у вас рыжий еврейский петух! Ха-ха-ха! Вот у нас Митька хорошим женихом будет, рябой, правда, да ведь и рябой всё одно лучше, чем еврей! Ха-ха-ха! Ша, дядя, ты кого толкаешь? Мы сами решим, когда уходить. Да не ерепенься, а то мы сами вместо вашего женишка невесту покроем! По очереди! Ха-ха-ха! Ну что, невеста, пойдёшь с нами добровольно?

И тут Фиму прорвало. Одёрнув рубаху, он ринулся в бой, защищая честь молодой жены. Тётя Генриетта пыталась остановить племянника, да куда там! А самый здоровый из непрошенных гостей всё подзуживал, дайте ему, мол, пройти, отведать андрейкиного кулака. Кулаки у Андрейки и впрямь были как пудовые гири. Да только было ему невдомёк, что к кулакам таким Фима привычен, и потому он даже не отреагировал, когда Фима приблизился к нему на расстояние вытянутой руки.

– Ну что, жидок, делать будешь? Вот он я, давай, покажи, на что ты способен! А то ты, видно, только и умеешь, что мацой хрустеть. Ха-ха-ха!

– Я не хочу портить себе свадьбу, а вам рожи, так что мотайте подобру-поздорову!

– Что ты сказал, жидовское отродье? Кому ты рожи собрался портить? Да я те ща, – рука Андрейки просвистела над привычно поднырнувшей головой Фимы. Попади та рука кому в голову, так и раскололась бы напополам та голова, такая ручища была у Андрейки. Да только в Фиму ещё попасть нужно было.