Черный монастырь. Книга первая: Анна

Благодушное настроение сменилось нарастающим раздражением. Было нетрудно вычислить, что Аня сначала затащила ящик, а затем снова убежала по своим делам. То, что Лёша не смог открыть дверь, объяснялось просто: его возлюбленная была вдвое тоньше хозяина квартиры и могла, словно домашняя мышь, просочиться в небольшую щель. Но больше всего Лёшу злило то, что ему навязывают кучу полудохлых, непонятных, ненужных ему растений. С известными оговорками он соглашался время от времени освобождать жилплощадь для очередного редкого экспоната, но превращать свою квартиру в свалку – это уже слишком.

Лёша уже был готов достать большой мешок для мусора и сгрузить в него всё это хозяйство, но тут дверной замок снова щёлкнул, и прихожая наполнилась радостным щебетом его подруги:

– Лёшик, ты уже дома! Ну что, заказал? Когда едем?

Насупившись и не отвечая, Лёша прошёл в комнату, плюхнулся на диван-кровать и уставился в туристский проспект.

– Лёш, ты что, обиделся? Из-за стрептокарпусов?

Гибрид бактерии и пресноводной рыбы тут же нарушил планы Лёши, и вместо того чтобы надуться, он расплылся в улыбке:

– Из-за кого?

Аня поняла, что опасность миновала, и тоже примостилась на диване.

– Лёшик, ты ничего не понимаешь! Это же удивительное растение: на одном небольшом кусте вырастает до ста цветков!

Лёша вздрогнул.

– И что, всё это будет расти и куститься у нас дома? Анют, ну посмотри – ведь уже ступить негде!

Аня весело рассмеялась.

– Ну, что ты! Я приведу их в себя, а потом куда-нибудь пристрою.

Лёша повернул голову, и его взгляд упал на свежую копию Ренуара.

– Кстати, есть у меня один знакомый отшельник. Можно ему предложить.

Аня широко раскрыла глаза.

– Отшельник? Настоящий? Какой-нибудь монах?

Лёша встал с дивана, подошёл к столу и начал протирать отмокшие кисти.

– Что-то вроде того. Правда, обитает не в монастыре, а на чердаке.

– Как романтично! Хочу твоего монаха.

Лёша криво усмехнулся и воткнул протёртую кисть в стакан.

– Хочешь – получишь. Навестить сирого и убогого – дело благое.

***

Отшельник Мафусаил обитал у Пяти углов, поэтому решено было отправиться к нему пешком и провести рекогносцировку на местности – выяснить, согласится ли он приютить бездомные растения, есть ли у него для этого хотя бы минимальные условия, да и вообще узнать, жив ли. Если уж перечислять, то начать, наверное, нужно было с последнего: Лёша не виделся с Мафусаилом уже года два и последний раз застал затворника далеко не в лучшем виде.

Захватив бутылку красного вина, сыра и пару батонов «Французского», они уже через полчаса были на Разъезжей, где в одном из домов в глубине двора, на шестом, чердачном этаже обитал Мафусаил.

Осторожно ступая по грязным неубранным листьям, Аня вошла в колодец двора и резко остановилась. То, что она увидела, показалось вначале какой-то декорацией к фильму о послевоенной разрухе: всё здание было изрезано диагональными трещинами; обвалившаяся штукатурка обнажала бурые кирпичи. Сбоку торчал огрызок водосточной трубы, а под самой крышей громыхал на ветру кусок оторванной кровли.

– Я и не знала, что такое ещё есть.

Лёша только хмыкнул.

– Есть ещё и не такое.

Дверь в подъезд была открыта и мерно поскрипывала. Внутри пахло куревом, сыростью и бездомными кошками.

– Хуже, чем в нашем виварии, – прошептала Аня, и они начали забираться на последний этаж.

– Смотри под ноги, здесь всё прогнило ещё при царе Горохе, – предупредил Лёша, и Аня крепко ухватилась за его руку.

Последний этаж оказался предпоследним: дальше, резко сужаясь, вела деревянная лестница, которая заканчивалась небольшой тёмной площадкой с единственной дверью непонятного цвета. Звонка не было, поэтому пришлось стучать.

«А вот и монтёр», – послышалось из-за двери, которая после непродолжительной заминки открылась, и на площадку вышел долговязый человек в драном свитере и с заплывшей свечой в руке. Уставившись на гостей, он, казалось, пытался понять, кто это такие.

– А я-то думал, это монтёр. Не случилось.

Долговязый повернулся и снова исчез. «Проходите, раз уж явились», – раздалось из-за приоткрытой двери. Лёша и Аня переглянулись и вошли.

Чуть не споткнувшись о высокий порог, они оказались в тускло освещённом помещении, похожем то ли на бытовку истопника, то ли на заброшенную кладовку. Большой, грубо сколоченный стол, с обеих сторон которого стояли такие же неказистые скамейки, был завален тюбиками краски, пустыми бутылками и стаканами. Между задней скамьёй и стеной втиснулся низкий топчан, а в самом углу виднелась дровяная печь с тлеющими поленьями. К дальней, самой высокой из трёх стен прислонился стеллаж, уставленный книгами вперемежку со скрученными листами ватмана. По периметру горело несколько разнокалиберных свечей, а с потолка на голом шнуре свисала потухшая лампочка.

– Во, перегорела, – махнул рукой на лампочку Мафусаил. – Я и подумал, что это монтёр идёт.

Лёша усмехнулся:

– Да кто ж к тебе придёт, да ещё в такое время?

– Вот и я думаю: какой дурак ко мне притащится? Тем более что я и не вызывал никого. – Внезапно в его голосе появились вкрадчивые нотки: – А может, у вас и лампочка с собой есть?