Черный мотылек

Обращаясь к кому-то, к другому обитателю дома, Джейсон попросил:

— Ты бы прикрутил радио. Извини, но я собственного голоса не слышу. Сара, она попытается вспомнить. Подумает, можно ли как-нибудь уточнить. Пусть она не помнит имени, зато вспомнила многое другое. Подождите, сейчас принесу записи.

Сара ждала. Радио, которое так и не приглушили, играло музыку, какую обычно можно услышать, позвонив в офис фирмы и ожидая, пока примут твой заказ. Вот-вот раздастся голос: «Пожалуйста, подождите. Наши агенты ответят на ваш звонок». Бетховен, «К Элизе». «Джейсон», думала она, чем плохо это имя? Язон, греческий герой, добыл золотое руно, стал царем и женился на Медее. Дэвид — тоже герой, и звучит немного похоже на «Джейсона», но ведь не кажется нелепым, и Адам…

Джейсон вернулся:

— Вот что она помнит: ее брат умер двадцатого апреля, в среду. Он заболел в понедельник восемнадцатого, а умер в среду. Врач приходил несколько раз, но в больницу мальчика не клали. Он умер дома. В четверг, двадцать первого, пришел трубочист — по предварительной договоренности. Зима кончилась, печь больше не топили, и Кэтлин Кэндлесс, моя прабабушка, приступала к весенней уборке, которая начиналась с чистки дымохода. Бабушка говорит, в четверг утром, ровно в восемь, трубочист стоял у двери, и ее послали попросить его прийти в другой раз. Потом вышел отец, сказал трубочисту, что мальчик умер накануне, и договорился на следующую неделю.

— Имени трубочиста она не помнит, а насчет его детей что-нибудь известно?

— Она почти не знала его. Это был человек, черный от сажи. Он возил щетки с собой, на велосипеде.

Сара хотела сказать, что остается только выяснить имя этого человека, это несложно, не так уж много лет прошло, но тут в комнату вошла Урсула, и она сменила тон на более деловой и отрывистый:

— Я отправила вам чек по почте. Завтра или послезавтра перезвоню.

Улыбка на лице Урсулы вызвала у дочери безотчетное раздражение, и, словно недовольная мамаша загулявшей дочери, она сказала:

— Ты где пропадала?

Урсула расхохоталась. Они с Джеральдом — редкий случай, когда супруги выступали заодно, — принципиально никогда не задавали девочкам этот вопрос. Сара надулась и нехотя похвалила внешний вид матери:

— Выглядишь просто замечательно. Словно десять лет сбросила.

— Я ездила в Лондон, разговаривала с Робертом Постлем, а потом встретила друга и решила задержаться на денек.

— А с лицом ты что сделала? — Сара почти вплотную подошла к матери и, сообразив, что такая позиция подходит не только для допроса, но и для проявления родственных чувств, запечатлела на ее щеке поцелуй. — Похоже, ты хорошо провела время. Дом промерз насквозь. Я звонила вчера много раз, а тебя не было.

— Я займусь ужином, — предложила Урсула. Поцелуй обезоружил ее, балованная дочь казалась веселой и приятной собеседницей, на сердце потеплело. Она глянула в зеркало на свое раскрасневшееся лицо, сияющие глаза, приподнятые уголки губ и, поддавшись порыву, спросила:

— Ты отвезешь меня в Лондон? В воскресенье. Мне пора возвращаться.

— Да, если тебе надо. — Сара смотрела на нее с изумлением. — Папин отец, наверное, был трубочистом. Ты ничего не знаешь?

У нее чуть было не вырвалось: «Не знаю, и знать не хочу», но Урсула вовремя вспомнила, насколько сильно дочери любили Джеральда, и, как всегда, мысль об этой любви заставила ее воздержаться от резких слов.

— Посмотрим, что у нас есть на ужин, — сказала она.

Когда Сара вошла, он сидел за столом с Викки, Полем и Тайгером. Она с ног до головы облачилась в черное: мини-юбка, колготки в сеточку, сапоги до колен и черный свитер, позаимствованный у Хоуп, — Саре он был маловат. Тайгер оглядел ее с ног до головы и спросил:

— Куда-то еще собираешься?

— Похоже, у тебя свидание, милая, — проворковала Викки. — Так вырядилась.

— Под настроение, — Сара жадно выпила вино. — Я сегодня немного не в себе.

Он не проронил ни слова. Появился Александр, за ним — Рози. Все тут же засобирались в клуб, паб им надоел. В клубе тоже можно есть и пить, но там стильно, красиво. Они выпили по последней и поднялись, Викки набросила пальто, Сара тоже надела черную, чуть ниже бедер, накидку — собственность Хоуп.

— Ваше счастье, если ее пропустят, — внезапно произнес Адам, до этого молчавший. — У нее вид профессионалки.

Викки задохнулась от возмущения. Сара холодно глянула на обидчика:

— Что ты сказал?

— Ты слышала. Я вырос в этом городе, у меня тут родственники. Мне ни к чему показываться на людях со шлюхами.

— Бога ради! — Александр поднял руку, втиснулся между ними, словно разнимая драчунов. — Что с тобой? Что Сара тебе сделала? И ведь это уже не в первый раз.

— Ничего я ему не сделала! — возразила Сара. — Он просто дерьмо. Ему приходится вести себя таким образом, на хрен, потому что он слишком глуп, чтобы поддерживать нормальную беседу.

— А ты женщина, преподаешь в университете — и не можешь обругать человека без грубых словечек? То-то у нас образование в упадке. Ты и к студентам в таком виде являешься?

— Хватит, остыньте, — заторопилась Викки. — Мы в клуб идем или нет? Ты бы извинился перед Сарой, Адам!