Черный оазис

— О, Господи! — разочарованно воскликнула Лариса. — Зачем ты все испортил? Из загадочного мужчины ты превратился в обыкновенного болвана, одержимого непомерной манией величия. Как вы все тоскливо одинаковы! Несете одно и то же! Я, хоть и сама ненормальная, но все эти мессии, боги и спасители человечества меня уже так утомили, что блевать хочется. Ну неужели ты и вправду считаешь себя этим, как там его?..

— Кархашим, меня зовут Кархашим, — сказал Артем. — И я неотступно следую своему истинному предназначению. Причем совсем не тому, о каком думают они…

— Ну вот, и здесь «они»! — Лариса развела бы руками, если б те не были привязаны. — Так яви мне какое-нибудь чудо, что же ты? Покажи мне, в чем твоя миссия, начни излечивать мир с меня…

Девушка неожиданно замолчала и тут же дико заорала. Если бы не отличная звукоизоляция камеры, то на дикие вопли Ларисы сбежалась бы вся клиника. Кожаные ремни едва удерживали девушку, пытавшуюся вырваться и убежать от кошмарного монстра, нависшего над ней. Его мутные безжизненные белки словно заглядывали в самую душу, а огромная пасть, усеянная черными зубами, как будто ухмылялась.

Горин не стал затягивать демонстрацию своих возможностей и вернул себе привычный человеческий облик. Все, что надо, он доказал, и теперь предстояло успокоить Ларису, пока с ней не случился нервный припадок. Артем снова присел на край кровати и взял девушку за руку. Лариса зажмурила глаза и резко втянула в легкие воздух, словно захлебываясь.

Горин тоже прикрыл веки, сосредоточился на тянушейся к голове девушки светящейся нити и послал ей настойчивый приказ успокоиться. Когда он снова открыл глаза, Лариса молча и внимательно смотрела на него. Она лишь тяжело дышала и на бледном лбу ее выступила испарина.

— Это какой-то гипноз? — спросила она.

— Нет, а также не сон и не последствия лекарств, — отрицательно покачал головой Артем и для подкрепления своих слов ущипнул девушке ладонь. — Ты видела истинное обличье Кархашима.

— Похож на крокодила, только еще страшнее, — Лариса облизала пересохшие губы. — Подтверди еще раз, что я не до такой степени сошла с ума!

— Сейчас твой рассудок абсолютно честен с тобой, Лариса, — успокоил ее Горин.

— Но что это за чертовщина? Как это возможно? — вопрошала она.

— Я сам уже давно ищу ответы. Кто-то знает об этом все, и я рано или поздно доберусь до него, обещаю,

— Значит, ради справедливости ты расправишься и со мной? — Лариса оторвала голову от подушки, напряженно ожидая ответа.

— Вопреки древним легендам и вопреки тем, кто пытается мною манипулировать, я дам тебе шанс, — Горин наклонился почти к самому лицу девушки. — Есть в мире целая куча людей, гораздо более заслуживающих наказания. Их беда в том, что они разучились чувствовать жалость. Без жалости человечество превратится в деградирующее стадо, эволюция постепенно обращается вспять. Я должен напомнить вам всем об этом чувстве, а тем, кто потерял его окончательно, придется столкнуться с инвентаризацией Кархашима…

— Ты и вправду считаешь, что я еще способна жалеть? — Лариса не могла отвести взгляд от глаз Горина — в отличие от недавних мутных, в эти можно было смотреть без чувства отвращения.

— Да, в память о Лущникове я дам тебе такой шанс и заберу тебя отсюда, когда закончу здесь все дела. — Артем поднялся и подошел к вентиляционной решетке. — Завтра ночью тебя навестит рыжеволосая медсестра. Если она уйдет отсюда невредимой, считай, что первый экзамен выдержан. А теперь, наверное, отвернись. На сегодня с твоей неустойчивой психики спецэффектов уже достаточно.

Лариса зажмурилась и не решилась открыть глаза до тех пор, пока змеевидная масса окончательно не скрылась во мраке вентиляции.

На оформление пропуска в хранилище секретной макулатуры ушел почти целый день и двести долларов. И то расходы оказались минимизированными лишь благодаря содействию Гончаровой.

Александр Эдуардович собирался провести в архиве весь остаток дня. Тем более что в его собственном офисе с подачи Ирины происходило настоящее цирковое представление. Она притащила туда самого настоящего дикаря — африканского шамана, по ее словам. Ирина надеялась прибегнуть к его помощи в деле Трофейщика и усадила низкорослого, чернокожего, усеянного морщинами старика за свой стол, выложив перед ним стопку фотографий жертв убийцы. Шаман водил над фотографиями своими иссохшими черными руками, выпучивал контрастные белки глаз, что-то напевал и время от времени постукивал в бубен, звуки которого постепенно начали отдаваться у Левченко в мозгу.

У подчиненных Александра Эдуардовича визит раскрашенного папуаса вызвал веселье. Сотрудники отдела поочередно наблюдали за колдующим над уголовными делами шаманом и за мрачным начальником, слоняющимся по офису и делающим вид, что ничего не происходит. Вот поэтому Левченко и спешил покинуть помещение: взирать на устроенный Гончаровой балаган уже надоело, а препятствовать Ирине он с некоторых пор почему-то совершенно не мог.