Черный обелиск

Не он пригласил нас на торжество. Пригласил Волькенштейн, который не думает о презренных ассигнациях. Деббелинг предпочел бы, чтобы ни один из нас не явился – ну, в крайнем случае Генрих Кроль, с этим легко было бы справиться.

– Мы договорились, что при освящении будут выплачены и деньги, – заявляет Георг.

Деббелинг равнодушно пожимает плечами.

– Да ведь это почти то же самое, что сейчас, что на той неделе. Если бы вам везде так быстро платили…

– И платят, без денег мы не отпускаем товар.

– Ну, на этот раз дали же! Ваше здоровье!

От водки мы не отказываемся. Деббелинг подмигивает письмоводителю, который с восхищением смотрит на него.

– Хорошая водка.

– Еще стаканчик? – спрашивает письмоводитель.

– Почему не выпить.

Письмоводитель наливает нам. Мы пьем.

– Значит, так, – заявляет Деббелинг. – На той неделе.

– Значит, сегодня! – говорит Георг. – Где деньги?

Деббелинг обижен. Мы пили их водку и курили их сигары, однако по-прежнему продолжаем требовать денег. Так не поступают.

– На той неделе, – повторяет он. – Еще стаканчик на прощанье?

– Почему не выпить…

Деббелинг и письмоводитель оживляются. Они считают, что дело в шляпе. Я выглядываю в окно. Там, словно картина в раме, передо мной пейзаж, озаренный вечерним светом, – ворота, дуб, а за ними – беспредельно мирные поля, то нежно-зеленые, то золотистые. И зачем мы все здесь грыземся друг с другом? Разве это не сама жизнь – золотая, зеленая и тихая в равномерном дыхании времен года? А во что мы превратили ее?

– Очень сожалею, – слышу я голос Георга, – но мы вынуждены на этом настаивать. Вы же знаете, что на той неделе деньги будут гораздо дешевле. Мы и так уж потеряли на вашем заказе. Все это тянулось на три недели дольше, чем мы предполагали.

Староста хитро поглядывает на него.

– Ну, тогда еще одна неделя не составит большой разницы.

Вдруг письмоводитель заблеял:

– А что вы сделаете, если не получите денег? Вы же не можете унести с собой памятник?

– А почему бы и нет? – возражаю я. – Нас четверо, и среди нас скульптор. Мы легко можем унести орлов, если это окажется необходимым, даже льва. Наши рабочие будут здесь через два часа.

Письмоводитель улыбается.

– И вы воображаете, что такая штука вам удастся – размонтировать памятник, который уже освящен? В Вюстрингене несколько тысяч жителей.

– И майор Волькенштейн, и Союз ветеранов, – добавляет староста. – Все они горячие патриоты.

– И если бы вы даже попытались, вам все равно едва ли удалось бы потом продать здесь хоть один памятник.

Письмоводитель ухмыляется уже с неприкрытой язвительностью.

– Еще стаканчик? – предлагает Деббелинг и тоже ухмыляется. Мы попали в ловушку. Сделать ничего нельзя.

В эту минуту мы видим, что какой-то человек бежит через двор.

– Господин староста! – кричит он в окно. – Идите скорей! Беда!

– Что случилось?

– Да с Бесте! Они этого столяра… Они хотели сорвать флаг, тут оно и случилось!

– Разве Бесте стрелял? Проклятый социалист!

– Нет! Бесте… он ранен…

– Больше никто?

– Нет, только Бесте…

Лицо Деббелинга проясняется.

– Ах, вот что! Так ради чего же вы поднимаете такой шум?

– Он не может встать. У него кровь идет горлом.

– Наверно, получил хорошенько по роже, – поясняет письмоводитель. – А зачем он людей раздражает? Сейчас идем. Все надо делать спокойно.

– Вы нас, конечно, извините, – с достоинством обращается к нам Деббелинг, – я лицо официальное и должен расследовать дело. Наши расчеты придется отложить.

Он уверен, что теперь окончательно избавился от нас, и надевает сюртук. Мы вместе с ним выходим на улицу. Он не слишком торопится. И мы знаем, почему. Когда он явится, все уже успеют позабыть, кто именно избил Бесте. Известная история.

Бесте лежит в тесных сенцах своего дома. Рядом с ним – разорванный флаг республики. Собравшаяся перед домом кучка людей переминается с ноги на ногу. Из железной гвардии нет никого.

– Что тут произошло? – спрашивает Деббелинг жандарма, стоящего у двери дома с записной книжкой в руках.

Жандарм начинает докладывать.

– Вы были при этом? – перебивает его Деббелинг.

– Нет. Меня позвали потом.

– Хорошо. Итак, вы ничего не знаете! Кто присутствовал?

Молчание.

– Вы не посылаете за врачом? – спрашивает Георг.

Деббелинг сердито смотрит на него.

– Разве это нужно? Немного холодной воды…

– Да, нужно. Человек умирает.

Деббелинг быстро поворачивается и склоняется над Бесте.

– Умирает?

– Умирает. Он истекает кровью. Может быть, есть и переломы. Такое впечатление, что его сбросили с лестницы.

Деббелинг смотрит на Георга Кроля долгим взглядом.

– Пока это ведь только ваше предположение, господин Кроль, и больше ничего. Состояние Бесте определит окружной врач.

– А разве к нему сюда не вызовут врача?

– Уж предоставьте это решать мне! Пока еще я здешний староста, а не вы. Поезжайте за доктором Бредиусом, – обращается он к двум парням с велосипедами. – Скажите, несчастный случай.

Мы ждем. На одном из велосипедов подъезжает Бредиус. Он соскакивает, входит в сени, склоняется над столяром.

Выпрямившись, врач заявляет:

– Этот человек умер.

– Умер?

– Да, умер. Это ведь Бесте? Тот, у которого прострелено легкое?

Староста растерянно кивает.