Черный октябрь

Перед самым деревом я его остановил и засунул ему в рот кляп, сделанный из грязных вонючих носков, как бы намекая на то, что он сотворил своим грязным ртом. По мощам, как говорится, и елей.

Откровенно плачущего Михаила Сергеевича подвели к осине и насильно установили на высокий чурбачок. Затем, не дожидаясь лишних дёрганий, накинули на голову петлю. Миг — петля на его голове, миг — её затягивают, ещё миг — и Саид по моему приказу с размаху бьёт ногой по плахе. Чурбачок откатывается, заставляя Горбачёва плясать на верёвке.

Его залитая кровью лысина вдруг потемнела, но всего лишь на мгновение. Послышался хруст позвонков, и тело, уронив на плечо голову, безвольно повисло на верёвке. Больше ничем не удерживаемое человеческое говно вывалилось из него, оттянув вниз зад штанов. Завоняло перестройкой.

— Говном ты был, говном ты и остался, — выдал я сакраментальную фразу и сплюнул. Затем ещё раз внимательно посмотрел на труп Горбачёва, чтобы лишний раз убедиться, что он мёртв, и дал знак уходить.

Бросив уже ненужные гранатомёты и пулемёты, мы быстро побежали в сторону спрятанной в лесу машины. Добравшись до грузовика, я выставил кольцо охраны, дожидаясь оставшихся и наблюдателя. После чего все погрузились в ЗИЛ, и мы на максимально возможной скорости рванули с места казни. Доехав до второго, резервного грузовика, мы бросили уже закипевший от нагрузки ЗИЛ, пересели на «шишигу» и поехали прочь.

Гораздо позже, избавившись в свою очередь и от шишиги, все разошлись, разбившись на группы по два-три человека. Местом сбора обозначили дачу, где содержался на излечении Пуго. Там мы и останемся до прилёта пакистанских злыдней. Завтра уже тридцатое… Посмотрим, как пригорит у кукловодов и подвластной им ельцинской братии.

Глава 25 Переворот наоборот

Первым о смерти Ельцина узнал, как это ни странно, Собчак. Ну так получилось, что он узнал об этом первым. Он как раз заходил на приём, когда Ельцин, вальяжно раскинувшийся на софе у себя в кабинете со стаканом красного вина в руке, вдруг захрипел, резко стал рвать руками воротник рубашки и свалился на пол. Стакан грохнулся рядом, выплеснув из себя содержимое, которое на белом ковре смотрелось ярко-алой кровью.

— Что с вами, Борис Николаевич? — засуетился Собчак, — Что с вами? — но Ельцин только хрипел, не в силах сказать ни слова. Бросив его, Собчак устремился к телефону и принялся звонить всем подряд. Прибежавший дежурный врач успел к последнему вздоху первого президента РСФСР.

— Инфаркт, — констатировал он, — не спасти. Мы потеряли его!

— Мы потеряли его, мы потеряли его, — нелепо повторял одну и ту же фразу в абсолютной растерянности Собчак.

— Что делать, что делать? — метался вечером на экстренном совещании Станкевич, узнав, что в плохом состоянии находятся ещё Грачёв и Руцкой. Врачи боролись за их жизнь. А на следующий день, рано утром, все узнали, что убит Горбачёв, а к обеду умерли и Грачёв, и Руцкой.

Смерть Ельцина скрывали до поры до времени, но вот скрыть убийство неизвестными Горбачёва уже оказалось невозможно. Через три часа после того, как его тело было найдено повешенным на осине, международные телетайпы наполнились экстренными сообщениями о произошедшем.

Эта новость поразила всех её узнавших, а уж тех, кто никогда не афишировал свою деятельность, тем более. Всю последнюю неделю события происходили один за другим.

«Смерть Горбачёва, кто убийцы⁈», «Кому выгодно⁈», «Зачем убили Горбачёва⁈», «За что убили Горбачёва⁈», «В чьих руках будет ядерное оружие⁈» — пестрели яркими заголовки все газеты мира. Да и внутри страны задавались этим же вопросом.

В это же время по всей Москве, да и по всей стране пытались найти тех, кто украл всю документацию о так называемом золоте партии и тех, кто выкрал и увёз в неизвестном направлении Пуго. Но работа милиции ещё не наладилась после произошедших событий с ГКЧП, руководству поступали противоречие задачи, а подчинённые не спешили ввязываться в мутное и опасное в свое непредсказуемости дело.

К тому же, буквально через день умер Ельцин, а вслед за ним убивают Горбачёва. Тут уж не до каких-то денег и прочего, на кону стоит судьба всего мира!

— Что будем делать? — спросил Хасбулатов у собравшихся на экстренное совещание, — Ельцин умер, Горбачёв убит, Грачёв и Руцкой при смерти. Нас, видимо, прокляли!

— Это неправильная череда событий, — отмел притянутые за уши аргументы Иваненко. — Ельцин постоянно пил, мы же говорили ему, а он…

— Хорошо, а Грачёв тогда как?

— Не знаю! Тоже много пил.

— А Руцкой?

— Ранения. Он уже, кстати, умер, отказали почки. А у Грачёва не работают лёгкие.

— Получается, из армейского руководства остался один я⁈ — спросил маршал Шапошников, нервно поёжившись.

— Из тех, кто в курсе всего, да. А ещё генерал Лебедь.

— Лебедь не подойдёт, слишком несообразительный.

— Надо решать, кого назначать. Сейчас все ждут выступления Ельцина, а он мёртв! Что будем делать? Говорить⁈

— Нет.

— Да.