Черный орден СС. История охранных отрядов

Рём безмятежно провел день 29 июня, совершая со своим адъютантом Бергманом далекие прогулки по окрестностям курорта, радуясь разговору с Гитлером и приветствуя товарищей, начавших прибывать в курортное местечко и располагавшихся в пансионате «Ханзельбауэр». А противная сторона готовилась к действиям. В частях рейхсвера была объявлена тревога. Руководство СС приказало личному составу подразделений немедленно возвратиться в казармы и вооружиться. Гитлер в 15 часов провел радиопереговоры с военным министерством, перебравшись в гостиницу «Дрезден» в Бад-Годесберг.

Командир лейбштандарта прибыл туда в 20 часов. Гитлер в это время проводил совещание с пятнадцатью национал-социалистскими функционерами, в числе которых были Геббельс, Лутце и адъютанты Гитлера – Брюкнер, Шауб и Шрек. От фюрера Дитрих получил приказ: «Вылетайте в Мюнхен и позвоните мне оттуда!»

Около полуночи группенфюрер СС доложил о своем прибытии. В соответствии с новым приказом он должен был немедленно направиться в Кауферинг, небольшую железнодорожную станцию около Ландсберга-на-Лехе, встретить там две свои роты и выступить в Бад-Висзее.

Остававшаяся в Берлине в бывших кадетских корпусах в Лихтерфельде часть лейбштандарта была поднята по тревоге около часа ночи по звонку из военного министерства.

Все шло по плану, который был, однако, изменен Гитлером после двух срочных донесений Гиммлера.

В одном из них Гиммлер сообщал, что подготовка берлинских штурмовиков к путчу закончена: в 16 часов 30 июня они будут собраны по тревоге, а «ровно в пять часов дня (как потом Гитлер рассказывал в рейхстаге) начнется захват правительственного здания». Фюрер в Бад-Годесберге, конечно, не знал, что основная масса штурмовиков на самом деле находилась в увольнении, а берлинский руководитель СА Карл Эрнст, который якобы остался в Берлине, чтобы лично руководить акцией, в действительности выехал со своей женой в Бремен, намереваясь отплыть оттуда в Тенериф.

Второе донесение Гиммлера было передано Гитлеру лично баварским гауляйтером и министром внутренних дел Адольфом Вагнером: «В Мюнхене штурмовики вышли на улицы и дебоширят, выкрикивая лозунги против фюрера и рейхсвера».

Как потом оказалось, мюнхенские штурмовики, собравшиеся, как обычно, по своим пивным, были вызваны к пунктам сбора написанными от руки записками неустановленных авторов, извещавшими: «Рейхсвер против нас». К тому же мероприятия, проводившиеся в подразделениях рейхсвера, не прошли незамеченными. Когда обергруппенфюрер СА, начальник мюнхенских штурмовиков Август Шнайдхубер и группенфюрер СА Вильгельм Шмидт услышали о выходе своих штурмовиков на улицы города, они тут же распорядились, чтобы все расходились по домам. Шмидт прихватил с собой две анонимные записки, к которым ни он, ни Шнайдхубер не имели никакого отношения.

Когда начальнику штаба мюнхенского военного округа полковнику Кюхлеру стало известно, что колонна штурмовиков движется в направлении аэродрома Обервизенфельд, он вызвал майора Ганса Дерра и дал ему задание выяснить обстановку. Шел уже второй час ночи. Но тот на аэродроме штурмовиков не обнаружил, однако на обратном пути увидел на площади Кёнигсплац подразделение СА численностью до 300 человек, к которым их командир как раз обратился со словами:

– А теперь возвращайтесь спокойно по домам и ждите решение фюрера. Каким бы оно ни было: отправить ли всех нас в отпуск, запретить ношение формы или еще что – мы неизменно остаемся вместе с ним.

Оба ночных сообщения привели Гитлера в панику. Он был уверен: предатели демаскировали себя, и Рём показал свое истинное лицо. Надо было с ними кончать. Обуреваемый этой бредовой идеей, он приказал немедленно отправиться в Мюнхен, намериваясь затем побывать в Бад Висзее.

В два часа ночи фюрер, разбитый, уставший и дрожавший от волнения, прибыл на боннский аэродром Хангеляр и сел в трехмоторный Ю-52 вместе с сопровождавшими его лицами. Плюхнувшись на переднее сиденье кабины, он молча смотрел на ночное небо. Туман стал понемногу рассеиваться, наступало утро нового дня, самого ужасного в предвоенной истории Германии. Предстояла кровавая оргия, сопровождаемая насилием и жестокостью.

Лутце подумал о Рёме, и ему на ум пришли поэтические строки:

Рассвет, как всегда, восхищает,
Но раннюю смерть предрекает.
Вчера мы – на шумных балах.
Сегодня с простреленной грудью в кустах.

Когда самолет приземлился в мюнхенском аэропорту Обервизенфельд, Гитлер выскочил из него и подбежал к двум офицерам рейхсвера, которых вызвал по радио, пройдя, как в трансе, мимо выстроившихся партийных бонз и руководителей СА. Офицерам фюрер сказал отрешенно:

– Это – самый черный день в моей жизни. Но я поеду в Бад-Висзее и учиню строжайший суд. Вызовите генерала Адама.

И сразу же направился в баварское министерство внутренних дел.

В пятом часу утра группенфюрер СА Шмидт был разбужен телефонным звонком из министерства внутренних дел: «Фюрер ожидает группенфюрера с докладом».