Черный Отряд

Я посмотрел на Меняющего. Он все еще выглядел как Корни, один из толпы мятежников. Интересно, его нежелание быть узнанным Хромым имеет особые причины?

Меняющий проделал что-то руками.

Подвал наполнился ослепительным светом. Я перестал видеть и лишь услышал, так трещат и рушатся потолочные балки. На сей раз я не стал колебаться и присоединился к толпе у основания лестницы.

Полагаю, Хромой был изумлен больше всех, потому что не ожидал серьезного сопротивления. Трюк Меняющего застал его врасплох, и людской поток смел его раньше, чем он успел хоть как-то защититься.

Мы с Меняющим поднялись по лестнице последними, и я перешагнул через Хромого – невысокого человека в коричневой одежде, который, корчась на полу, вовсе не казался ужасным. Я стал искать взглядом лестницу наверх, но Меняющий схватил меня за руку. Освобождать руку я не посмел.

– Помоги мне.

Он уперся сапогом в ребра Хромого и перекатил его поближе ко входу в нижний подвал.

Снизу доносились стоны и призывы о помощи. Целые участки пола вокруг нас проседали и рушились. Больше из опасения, что окажусь в ловушке, если мы не поторопимся, чем из желания досадить Хромому, я помог Меняющему столкнуть Взятого в яму.

Меняющий улыбнулся, показал мне поднятые большие пальцы и зашевелил остальными. Все вокруг начало обваливаться еще быстрее. Схватив меня за руку, он направился к лестнице. Мы выскочили на улицу и очутились посреди величайшего столпотворения в новейшей истории города.

В курятнике хозяйничали лисы. Что-то неразборчиво вопя, повсюду носились люди, окруженные Ильмо и Отрядом, которые загоняли их обратно и отрезали пути к бегству. Мятежники были слишком потрясены, чтобы защищаться.

Полагаю, не будь рядом Меняющего, я бы в этой кутерьме не выжил. Он как-то сделал так, что стрелы и мечи отклонялись в сторону. И хоть я не из трусливых, я держался в его тени, пока мы не оказались в безопасности за шеренгой солдат Отряда.

Мы одержали для Госпожи величайшую победу, которая превзошла даже самые смелые надежды Ильмо. Еще не успела осесть пыль, как в наших руках оказались буквально все мятежники Весла. Меняющий крутился в самой гуще событий и оказал нам неоценимую помощь, а заодно от души порезвился, разнося все вокруг и поджигая. Он был счастлив как ребенок.

А потом он внезапно исчез, словно и не существовал вовсе. Все мы, уставшие до такой степени, что еле передвигали ноги, собрались возле конюшни Корни. Ильмо провел перекличку. Отозвались все, кроме одного.

– Где Ворон? – спросил Ильмо.

– Думаю, его завалило, когда дом обрушился, – ответил я. – Его и Зуада.

– Одно к одному, – заметил Одноглазый. – Ироничное, но совпадение. Но все же мне очень жаль, что его больше нет. Он здорово играл в тонк.

– Хромой тоже там? – спросил Ильмо.

– Я помогал его закапывать, – улыбнулся я.

– А Меняющий смылся.

До меня начала доходить двусмысленность ситуации, и я решил проверить, не является ли она лишь плодом моего разыгравшегося воображения. Пока солдаты готовились к возвращению в Сделку, я заговорил с Ильмо:

– Знаешь, все, кто видел Меняющего, были с нашей стороны. И мятежники, и Хромой видели многих из нас. Прежде всего тебя, Ильмо. И меня, и Ворона. Вместо Корни найдут его труп. У меня такое чувство, что любезность Меняющего не имеет никакого отношения к захвату Зуада или уничтожению местной верхушки мятежников. Мне кажется, что нас подставили, потому что здесь замешан Хромой. И проделали это очень умело.

Ильмо нравится прикидываться рослым и туповатым деревенским парнем, подавшимся в солдаты, но в сообразительности ему не откажешь. Он не только уловил смысл моих слов, но и немедленно связал их с более широкой картиной политических интриг среди Взятых.

– Нам нужно удирать отсюда во весь дух, пока Хромой не выбрался из подвала. И я говорю не про Весло, а про Форсберг. Душелов поставил нас на игровую доску пешками передовой линии, и нам предстояло угодить между молотом и наковальней.

Он задумчиво пожевал губу, потом превратился в сержанта, рявкая на любого, кто выполнял его команду недостаточно быстро.

Он едва не впал в панику, но все же проявил себя солдатом до мозга костей. Наш отход не превратился в бегство, и мы вышли из города, охраняя караван фургонов с провизией, которую собрал патруль Леденца.

– Когда мы вернемся, я сойду с ума, – признался мне по дороге Ильмо. – Выйду из крепости и перегрызу какое-нибудь дерево, или еще что-нибудь устрою.

Через несколько миль он задумчиво добавил:

– Я все пытаюсь решить, кто сообщит Душечке про Трофея. Ты только что вызвался добровольцем, Костоправ. У тебя есть в таких случаях нужный подход.

Так что всю поездку мне было о чем размышлять. Проклятый Ильмо!

Великий кавардак в Весле оказался лишь началом. По воде пошли круги. Начали копиться последствия. Судьба оказалась зловредной дамой.