Черный пасодобль

– И тогда я решил найти тебя. Ты же сказала, что у тебя дом на Серебряном озере. И я придумал эту экскурсию. Рассказал ей про пеликанов. Ей было скучно, и она попросилась вместе со мной.

– А если бы я увидела вас там, на озере, вместе?

– Это было бы уже неважно. Главное, что мы бы встретились, я нашел бы тебя. Мне очень хотелось тебя найти и посмотреть в твои глаза.

– Ты думал, что я тебя обманула? Что бросила?

– Ничего такого я не думал. Просто мы поехали с ней на озеро.

Это «мы» больно резануло по чувствам.

– Ты бы мог вспомнить этого человека, который вас подвозил?

– Ничем не приметный старик. Седой, худой. Обыкновенный. Он запросил всего сто пятьдесят левов за дорогу в Силистру и обратно.

– Ты раньше его не видел?

– Нет, никогда.

– Кого еще вы видели на озере?

– Там была группа детей из Питера, это я точно запомнил. Они высыпали из автобуса, такие уставшие, немного ошалелые… Дети… С ними было двое взрослых – мужчина и женщина, они сопровождали их на озеро. Когда мы поравнялись с ними, мужчина еще сказал, что в первый и последний раз занимается с детьми, что это наказание какое-то. А женщина напомнила мне наседку с цыплятами.

– Кого еще видели?

– Были еще туристы, немного… Одна пара из Англии. Во всяком случае, мы с Лерой так решили. Послушай, Моника, я не знаю, кто и за что хотел нас убить. И это просто ужасно, что ее больше нет. Она совсем молодая.

– Что вы ели и пили?

– По дороге мы попросили водителя остановиться и в Силистре купили минеральной воды, сухариков.

– Вы пили эту воду?

– Ну да!

– Постарайся вспомнить. Вот вы приехали на озеро. Куда делся этот старик?

– Не знаю. Но он не мог нас отравить. Он просто привез нас, и все. Сказал, что подождет возле беседки, наверху, а мы пошли по дороге, он еще сказал нам, что там совсем близко Дунай… А за горой – Румыния.

– Ты не искал меня?

– Сначала мы хотели осмотреть озеро, а затем я бы отправил ее обратно в Варну, а сам занялся бы твоими поисками. Я не хотел, чтобы она знала, зачем я на самом деле приехал сюда.

– Что было потом?

– Мы пошли по дороге, ведущей куда-то в гору, направо. Мы видели несколько машин, они стояли на обочине. Возможно, хозяева этих автомобилей прятались где-нибудь в кустах с биноклями, наблюдая за птицами. Мы еще говорили об этом с Лерой.

– Мне неприятно, что ты так часто произносишь ее имя.

– Но она же мертва.

– Я все равно ревную.

– Как ты думаешь, кого хотели убить? Ее или меня?

– Может, за тобой следили еще в отеле? Постарайся вспомнить.

– Нет. Я ничего такого не заметил.

– Я не хочу, чтобы ты уезжал. Я могу сделать так, чтобы ты здесь остался.

– Да, ты говорила. Но мне надо подумать.

– Я могла бы поехать с тобой в Россию и подождать, пока ты не закончишь все свои дела.

– Я тоже боюсь тебя потерять. Постой… Так значит, ты нашла меня… И все это время делала вид, что не знаешь меня. Знала, что меня зовут Виталий, но продолжала упорно звать меня Иваном. Зачем?

– У меня бизнес. Мне важна моя репутация. Ведь это же я посоветовала тебе приехать на озеро, это я рассказала тебе о нем. Я побоялась, что меня заподозрят в том, что я решила вас отравить.

Она сказала это с каким-то отчаянием в голосе.

– Вот и все, я сказала тебе правду. Ты не должен на меня сердиться. Ведь я же все это время была рядом с тобой. Я была терпелива и вместе с тобой как бы открывала новые страницы твоей памяти. Я хотела, чтобы ты сам вспомнил меня, – лукавила она, стараясь, чтобы ее страхи за собственную репутацию не выглядели циничными.

– Странная история. Очень странная.

– Ты любишь меня?

Это было самым важным, его любовь. И она не стеснялась признавать свою зависимость от него. Она была больна этой любовью, этим жгучим желанием сохранить его при себе.

– Да, люблю… Моника, мы должны что-то делать. Невозможно сидеть вот так целыми днями на террасе и пить кофе. Я не должен бояться, что меня снова попытаются убить. Поверь мне, там, в России… – он махнул рукой куда-то назад, – я занимаю очень скромное положение. У меня нет врагов. Я безобиден. И мало кто вообще знает, что я здесь.

Раздался звонок. Моника вздрогнула. Она теперь всегда вздрагивала, когда звонили. Раньше ее звонки пахли деньгами, подсолнечным маслом и табаком, миндалем и черешней, теперь же – опасностью и страхом потерять любимого мужчину. Она ждала звонков из посольства, из полиции, из России, звонков, которые положили бы конец ее счастью.

Но на этот раз звонила Дора. Спросила, нужно ли ей сегодня вечером козье молоко или сыр.

– Сыр, Дора. Принеси сыр, – Моника почувствовала, как ее начинает колотить.

Едва она успела закрыть телефон, как раздался еще один звонок. На этот раз звонили из силистринской полиции. Ее хороший знакомый – Шопа.