Черный пассажир ‒ ритуальная чаша

— Ничего, ты права, я ей найду дело, и чтобы девочка была под моим присмотром. Сейчас в этой неразберихе можно определить ее на службу в одну из наших пожарных частей. В военкомате у меня все схвачено, оденем ей погоны лейтенанта, и в сорок лет она уже будет получать пенсию, пока у нас для военных и льготы не отменили и продовольственные пайки исправно получаем, ничего, ничего мы еще всем вам покажем, — он погрозил пальцем в сторону свернутой газете на столе.

Ты что совсем с ума сошел, нашу Ксюшу и в армию, это что паранойя или маразм, ты глянь какая она у нас нежная и хрупкая, какая пожарка, какие погоны! — жена внимательно взглянула на мужа, так смотрят на безнадежно больных родных, с материнской горечью и тревогой.

— А вот такая армия, — Юрий Викторович стукнул кулаком по столу, — как раз для нее, я только что на нее посмотрел, ты что, мать, хочешь чтобы наша девочка, которую мы лелеяли и кохали, превратилась в проститутку и на старости лет на нас люди пальцами указывали, давясь от смеха «Вырастил коммуняка шлюху, какой сам такие и дети», ты этого хочешь?!

* * *

Тем временем у Залуцкой созрел план действия. «Карпов уже никуда не денется», — это девушка чувствовала всем своим женским чутьем, а вот Смагин так и раздевает ее глазами, ну что ж, Игореша, давай позабавимся напоследок, я посмотрю, как ты наставишь рога своему шефу, а я твоей женушке и непременно сделаю так как поступил со мной Калинкин, все засниму на камеру, вот тогда-то вы у меня завертитесь, как черти на сковороде. Прав был старый развратник и педофил Калинкин, хороший он мне преподал урок, но я и ему верну должное». Залуцкая набрала телефон Смагина.

— Игореша, можешь говорить?

— Да, — ответили на другом конце провода.

— Тут одно к тебе дело личного характера, — Ксюша нарочито замялась, сделав паузу для усиления интриги, у меня есть подружка, ты ее знаешь, Милочка Скворцова, она как-то отмечала с нами новый год, ты тогда еще мне сказал, откуда таких красивых девчонок берут.

— А, эта, ну, ну и с каких пор Игореша, слушай, не темни, Ксюша, покороче.

— Так вот, она на тебя запала, дуреха, места себе не находит, готова себе вены вскрыть, а ты ее игнорируешь.

— И что я могу сделать, я ведь не сексопатолог и даже не психиатр, она, мягко говоря, меня обломила в тот раз, а сейчас любовь, чувства взыграли, и вообще, я знаю, чем эта любовь заканчивается. Переспать с ней — не проблема, но потом ведь не отвяжется.

— Ну что это у вас у мужчин только секс на уме, — Ксюша загадочно сделала очередную паузу, представляя, как засветилось лицо Смагина, — я как подруга говорю, ей лично от тебя ничего не надо, но от себя прошу, приласкай, скажи какие-то слова, ты ведь можешь, и ты, в конце концов, мужчина нельзя отказывать женщине.

— Я что утешитель несчастных вдов, радующий избалованных жеманниц, пусть ищет кого-нибудь другого у меня времени нет. И между нами, если это все правда, то это очередная блажь разбалованной бабы, ей только свиснуть, сотня таких как я в очереди стоять будут.

— Дурак ты Смагин, не понимаешь, что женщине нужен именно тот, кого она желает, видит во снах, в своих фантазиях…

— Ах, вот как, а вот может, ты мне нужна для забавы, на время, я ведь не пристаю к тебе, не лезу с глупыми предложениями.

— Игорь, но ведь ты знаешь у нас с Карповым все очень серьезно, хотя ты мне нравишься, ты забавный, но нет, никогда!

— Ну ладно, пусть звонит твоя влюбленная, что-нибудь придумаем. Мое сердце с такой жизнью поседеет раньше, чем голова. А, ты, кстати, не едешь в Москву?

— Нет, Смагин, я ведь в этих приватизационных делах дилетант и, прошу не болтай о нашем разговоре, даже шефу.

— Окей, но ты у меня будешь в долгу.

— Я не люблю быть должна, думаю, скоро я тебе все верну сполна.

«Какая-то странная эта Ксения, ясно что-то мутит, но для чего?»

«Интересно Смагин догадался, что я ему намекаю на себя или мужики совсем тупые в этих делах, пока ты не в его постели, он ничего не понимает, одним словом все им надо дебилам разжевывать, ну что ж не в первой…

Глава 3 Любовь и золото

Домой Смагин возвращался не раньше одиннадцати вечера и почти всегда «под мухой» и, как говаривала его теща; «Хороший муж — это который до пенсии «не вылазит из морей» (она имела ввиду своего мужа), а на берегу, те жалкие дни отдыха находится в постоянном потдатии, или крайней степени опьянения. Но самым любимым ее выражением в сторону Смагина стала довольно высокопарная фраза для интеллекта парикмахерши: «Что зятек, опять на кочерге, работать пора начинать…».