Черный передел. Книга II

– Тюха ты Матюха! – обиделась Алевтина. Сегодня впервые решила переступить запретную черту, приподнять завесу, а он… Ожидала, что Альберт восхититься ею, обнимет, поблагодарит, но… «Пожалуй, все к лучшему, – успокоилась Алевтина. – Замечательно, что Алик не жадный до ее богатства, не любопытный, никогда не спросит, откуда что берется. Это просто подарок судьбы иметь под рукой такого мужика: сильный, как буйвол, доверчивый, как овца, исполнительный, как слуга, мастер на все руки, а что Господь умом малость обделил, тоже своего рода достоинство: знает свое место, а ума и у нее на троих хватит. Правда, в сексуальном отношении хорош только два дня в неделю, но она и без Альберта прекрасно обходится. – Алевтина томно потянулась, вспомнив красавчика Сержа, по-заграничному обслуживающего „первых леди“ Старососненска. С его помощью испытываешь миллион невиданных наслаждений. Как вспомнишь, голова кругом идет. Берет, подлец, дорого, но… чем товар лучше, тем он дороже, известная истина. Алевтина покосилась на мужа. Альберта уже разморило, он повалился на деревянную лавку и мгновенно захрапел. Это всегда раздражало Алевтину – даже в гостях муж быстро набирал норму спиртного и засыпал где придется. Но сегодня она не стала сердиться, ибо не хотела прогонять приятные воспоминания. Вспомнила, как однажды повезли они с Аликом к Сержу начальницу, жаль, не довезли. Ирина Михайловна – баба с характером, увидела какого-то своего давнего знакомого, попросила остановить машину. Позже одумалась, спохватилась. Скрепя сердце они вновь повезли начальницу, но Серж преподал Тиуновой жестокий урок – она сбила у него строгий график приема, уязвила самолюбие, „принять не может и неизвестно когда сможет…“.

Телефонный звонок ворвался в их «фазенду», как гром среди ясного неба. Даже соседи не знали, что у них на даче – телефон. К тому же их номер знали в городе всего три человека. Алевтина мигом стряхнула воспоминания, сорвала трубку с рычажка, напряглась.

– Вас слушают.

– Алевтина, извини, пожалуйста, за ночной звонок, – раздался в трубке голос начальницы. Ирина Михайловна никогда ни с кем не сюсюкала, с любым разговаривала требовательно и жестко. – Мне очень нужна машина. Очень! Всего на два часа.

Алевтина почувствовала раздражение: «Даже тут нашла. Сумасбродка!»

– Ирочка Михайловна, – вкрадчиво заговорила Алевтина, решив во что бы то ни стало отвертеться от поездки, – уже ночь на дворе, а до города тридцать два километра…

– Что такое тридцать два километра? Ты меня удивляешь, Алевтина.

– Есть еще одна причина, – вновь попыталась улизнуть Алевтина, – мы с Аликом приняли граммов по сто пятьдесят коньяка и…

– Дай ему трубку!

– Он, извини, дрыхнет без задних ног. Остановит милиция, потом греха не оберешься. – Обычно Алевтина держала оборону недолго, сдавалась, а сегодня решила не отступать.

– Сегодня, Алевтина, милиции не до пьяных за рулем, – продолжала усиливать нажим Ирина Михайловна, – страна в панике, и у меня есть дела поважней, нужно выручить людей, которые нам с тобой в будущем могут пригодиться. Вперед смотреть нужно. И, пожалуйста, не темни, я тебя насквозь вижу. Буди мужика! – бросила трубку на рычаг…

* * *

Субботин всю ночь не сомкнул глаз. То и дело звонил телефон. На проводе была то Москва, то соседний Воронеж или Тамбов. Инструкции шли сдержанные, но настораживающие: «Привести в готовность своих людей, собрать в одно место и держать на казарменном положении». Гринько информировал о положении в столице. Чувствовалось, что и он не представляет, как дальше развернутся события. Если победит ГКЧП, то яснее ясного: ассоциации придется начинать с нуля, а это было все равно, что дважды войти в одну реку. Прямо лидер не говорил, но намекал: «Всячески помогать демократам удержать, а точнее вернуть власть. Каким образом? Способствовать подавлению местных чрезвычайных комитетов, вплоть до устранения особенно рьяных членов».

Около пяти утра Субботин получил наконец весть из штаб-квартиры. Шифровка гласила следующее: «Организовывать акции протестов против заговорщиков в любом виде. В кровопролития не ввязываться. Наш час еще не наступил. Денег не жалеть. Докладывать шифрограммой каждые пять часов в Центр».

К семи часам утра Субботин набросал схему действий старососненского ядра ассоциации: «Вывести людей на площадь, к сторонникам Ельцина. Не позволить воинским подразделениям установить военное положение. Группу Пантюхина нацелить на активные „скоки“ по магазинам, банкам, узлам связи, коммерческим палаткам. Тем самым будут отвлечены силы правопорядка от эпицентра событий».

Пантюхина Субботин разбудил около восьми утра. Спросонья плохо понимая шефа, он долго тер глаза, зевал, мысли путались. Вчера походя «раскололи» винный магазинчик, крепко пригубили, и голова трещала, как перезрелый арбуз. Субботин пару раз встряхнул соседа.

– Слушай меня внимательно! Встань под холодный душ! Опохмелись. И к двенадцати дня собери свою кодлу в скверике возле спиртзавода.