Черный плащ немецкого господина

Какое-то время все молчали, бросая друг на друга косые взгляды, словно проверяя себя, происходит ли все это на самом деле, или это всего лишь сон, сон который видит каждый из них. Лучше было бы, чтобы эта встреча и в самом деле оказалась просто сном, собравшим воедино семью Барбье. Впрочем, не всю. Отец тяжело болен, и не может больше путешествовать. Но сестра с мужем вот они, здесь. Действительно, иначе, как дурным сном эту встречу не назовешь. Прилетели. Примчались. Но совсем не для того, чтобы радостно приветствовать его после долгого отсутствия и чудесного возвращения из небытия. Его-то они, как раз, меньше всего и ждали. Как, впрочем, и он их. Но он-то вернулся домой. А они — зачем они здесь? Зачем приехали из своей Австралии? Оплакать его несвоевременную кончину? Он нехорошо усмехнулся. Даже его похороны были бы для них делом второстепенной важности. Они явились, чтобы осмотреться. Чтобы решить, как лучше распорядиться его домами, его машинами и мотоциклами. Ну, и деньгами, разумеется. Очень большими, по их меркам, деньгами. И они бы многое отдали за то, чтобы вместо него, хозяина, перед ними сейчас сидел нотариус, зачитывающий его завещание. Вот только зачитывать-то нечего, мелькнула злорадная мысль, поскольку Пауль Барбье не собирался умирать и никакого завещания не оставил. Во всяком случае, на это намекал его адвокат. Об этом тоже писали в прессе, гадая, кому же достанется в наследство его уникальная коллекция «Харлеев». Отцу? Он очень стар. Оставалась сестра по отцу, толстушка Лора, люто ненавидевшая его в детстве.

Впрочем, и сейчас она вряд ли испытывает иные чувства. Пауль Барбье воскрес, явился из небытия, и отнял у нее то, что она считала уже своим. У них, вероятно, даже нет обратного билета. Спросить? Впрочем, какая ему разница, как они будут добираться до своей Австралии. Да хоть вплавь, ему какое дело. Главное, чтобы эта парочка идиотов как можно скорее покинула этот дом. Его дом.

— И скоро они придут в норму? — Сестра со странным выражением смотрела на его руки.

Он пошевелил пальцами. Повязки уже сняли, но он все еще не мог до конца их сгибать. Особенно пальцы левой руки. Впрочем, работать на компьютере это не мешало.

— Потребуется какое-то время на восстановление. Нужен массаж.

— И это поможет?

— Надеюсь, да, — сухо ответил он, засовывая руки в карманы домашней куртки.

Лора встала и медленно прошлась по комнате.

— Ты действительно ничего не помнил все это время?

Как будто это сейчас имело какое-то значение. Впрочем, для нее, по-видимому, имело. У нее все еще теплиться надежда, что не все потеряно. Возможно, он не совсем здоров после всех этих приключений. И потеря памяти — верное тому свидетельство. Да он и выглядит не совсем здоровым. Обожженное лицо, руки…

— Я здоров, — с усмешкой произнес он. — И умственно и физически. И любой врач это подтвердит.

— Может быть, подтвердит. А может быть, и нет, — внезапно загадочно произнесла Лора.

Пауль поднял брови.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Скоро узнаешь, — глаза Лоры сузились.

— Ты мне угрожаешь? — с любопытством поинтересовался он.

— Бог ты мой, ну конечно, нет! — поспешно вмешался в разговор Вернер, оглядываясь на жену. — Лора, о чем ты?

— Ты прекрасно знаешь, о чем, — повысила она голос.

— Лора, Лора, прекрати, — Вернер нервно заерзал в кресле. — Я противник всяческих скандалов. Я серьезный бизнесмен и такая реклама мне ни к чему. Хватит с нас похождений твоего отца. Пауль, не обращай на нее внимания. Мы счастливы, что ты нашелся. Все могло иметь куда более печальный конец.

— Это надо же придумать — потеря памяти! — Лора передернула плечами. — Прекрасное объяснение некоторым совершенно необъяснимым фактам!

Он поморщился. Больше всего сейчас хотелось остаться одному. Но эти родственнички оккупировали его гостиную, стали в стойку, как два зверя, готовые к нападению. Уйти означала сдаться, осложнить обстановку, дать сестре шанс. Он ее насквозь видел. Лора сознательно провоцировала его на скандал. Чтобы можно было подключить прессу. Объявить на весь мир, что он сумасшедший. И ввязаться, таким образом, в драку за имущество, за деньги. Только напрасно она надеется, что это ей удастся. Прошли те времена, когда его можно было безнаказанно щипать. Он отрастил клыки и когти и стал своим в этой банке с пауками.

— У меня действительно было что-то вроде полной потери памяти. Я мог говорить, читать и писать, я знал многие вещи, но не знал, кто я и откуда, — ровным голосом объяснил он, скорее себе, чем им. — Странные ощущения. Я словно был и, в то же время, меня как бы не существовало….

— Допустим, что все это так, — Лора впилась в него уже откровенно злобным взглядом. — Только есть вещи, которые просто не поддаются объяснению.

— Какие, например?

Видно было, как она колебалась — говорить или нет? Или придержать новость для паппарацци?

— Например, этот плащ. Откуда он у тебя? Этот плащ я выбросила еще осенью! Я своими руками уложила его в мешок и отдала…