Черный плащ немецкого господина

Чувствовал угрызения совести, а шел, такой же негодяй, как и Элеонора… Все это от того, что давно никого не было, пытался отыскать он хотя бы какое-то оправдание. Высокими чувствами тут и не пахло, был просто секс, секс, секс. И какой-то новый внутренний голос спрашивал: а с какой стати отказываться, если волею случая ему так подфартило? Красивая женщина, тоже, в какой-то мере, страдающая от одиночества. К тому же, не болтливая. Хотя он вообще не знал, какая она, — они почти не разговаривали. Моментами удивлялся — почему он? Что она в нем нашла? Тощий, не первой свежести, не красавчик какой-нибудь. Мужиков вокруг таких, как она, море. Почему она выбрала его? Может быть, сразу поняла, что и он никогда не проболтается? Работой дорожит, будет молчать, тогда как другие могут и похвастаться интимными отношениями с такой роскошной дамой. Это только говорят, что у женщин длинные языки. На самом деле, мужики, в целом, намного болтливее. Редкий упустит возможность похвастаться перед приятелями своими победами. А он, Пашка, наверное, один из этих, редких. Приятелей у него нет — один Васька, который, к тому же, все еще в КПЗ, а с кем еще он может поделиться? Вот именно, ни с кем. Только, вот, откуда ей это могло быть известно? И на это находился ответ. Женская интуиция.

Удивительно, пыхтя и потея в тесной кабине, терпя неудобства на холоде, ловя презрительные, как ему казалось, взгляды, в гостинице, он, тем не менее, никогда не приглашал ее к себе, хотя там бы им, уж точно, никто не помешал. Как-то Элеонора намекнула, что еще ни разу не была у него в гостях, но он сделал вид, что не слышит. Когда последовало откровенное предложение, он сказал, что не хотел бы, чтобы соседи ее видели. Она больше не настаивала, она, когда ей припекало, всегда находила выход из положения.

Хотя, на самом деле, чего ему было стыдиться соседей? Одинокий, неженатый. Дело было не в соседях, а в нем самом. Не мог он этого сделать.

Может быть, от того, что дома все напоминало ему о старых временах. И в стенах своей старой квартиры, он жил по другим стандартам, в другом измерении. Когда еще были живы родители, когда была другая, совсем другая жизнь, такое его поведение было бы расценено ими как кощунственное. Связаться с замужней женщиной, муж которой, к тому же, был его непосредственным начальником! Который дал ему отличную работу! Черная неблагодарность, если не хуже, — вот как это называлось. Каждый раз взглядывая на фотографию родителей, стоящую на серванте, он чувствовал, что они смотрят на него с укоризной.

10

Время летело, близились новогодние праздники. Как-то после утренней планерки Неверский попросил его задержаться. Холодея, Павел снова опустился на стул, с которого только что поднялся. Неужели узнал? Может быть, даже следил за ними? Или кто-то видел их вдвоем с Элеонорой и довел до сведения мужа, что она встречается с любовником, и иной раз прямо у него дома. Но даже если и так, виду Неверский не подавал, при других вел себя вполне дружелюбно. Понятно, не хотел выносить сор из избы. Но наедине, когда они останутся одни в кабинете, он даст ему прикурить. Павел готовился к буре, к крупному мужскому разговору, а оказалось…. Он едва поверил своим ушам! Оказалось, что Неверскому просто требуется купить новый костюм! И срочно. Поскольку его, вкупе с другими крупными бизнесменами страны, приглашают на праздничную встречу к министру. А там, естественно, надо выглядеть достойно.

— Да и вообще, настала пора обновить гардероб, — сказал.

Он хотел, чтобы Павел его сопровождал. Тот с облегчением вздохнул и вытащил из кармана сигареты.

— Сейчас заглянем в одно место, где продается мужская одежда. Запомни на будущее, пригодится, — поднял палец Неверский. — В нашем городе есть только одно место, где можно купить настоящий фирменный костюм с полной гарантией, что это не подделка. Это у Майи. Туда мы и отправимся сейчас. Посмотришь на меня со стороны и скажешь, как я выгляжу. У тебя вкус есть, — добавил неожиданно.

— Майя. Это имя или название магазина? — машинально поинтересовался Павел, разламывая сигарету пополам вместо того, чтобы ее закурить. Он все еще опасался, что поездка вдвоем это только предлог выбраться за пределы офиса, где все всё видят и слышат, чтобы там, на нейтральной территории, все-таки надрать ему Пашке, уши.

— И то и другое, — засмеялся Неверский. — Поедем, поможешь выбрать. Может быть, и себе что-нибудь приглядишь.

Нет, совсем непохоже, что Неверский искусно маскирует свой гнев и негодование.