Черный плащ немецкого господина

Показывали эпизод об отце архитектора, Густаве Барбье, владельце завода по производству посуды. Но свои миллионы он заработал на бирже, сообщил голос за кадром. Он умел не только зарабатывать, но и тратить с размахом, его часто видели в казино Монако. И с будущей матерью знаменитого впоследствии архитектора он познакомился именно в казино. Ради новой любви он оставил первую жену с маленькой дочерью, которую, говорят, очень любил. Но романтические отношения с Софией оказались важнее, и он развелся. Что неудивительно — София была красавицей и, к тому же, довольно известной артисткой. Вот куски документальной хроники. Их дом, их приемы, их путешествия… Рождение сына. Вот он совсем маленький на руках у матери, вот играет с ней в саду в мяч, вот катается на пони. К сожалению, счастье этой семьи длилось недолго, развел руками ведущий. Когда Паулю исполнилось десять лет, он потерял мать. София умерла от скоротечной формы рака. Отец через год вернулся к первой жене, а мальчика отдали в закрытую английскую школу. Несмотря на то, что там он приобрел немало друзей, он не любил вспоминать этот период своей жизни. Но благодаря пребыванию в этой школе Пауль Алан Барбье получил прекрасное образование. Только окончившие подобную школу могли рассчитывать на поступление в престижный университет. Потом была Королевская академия британских архитекторов, продолжал ведущий уже за кадром, пока на экране мелькали здания престижных учебных заведений.

«В конце концов, с ранних лет поражавший окружающих своими незаурядными способностями, соединив в себе материнскую страсть к искусству и математические способности отца, он стал архитектором. Уже первые проекты — дом для дальнего родственника, испанского миллионера, на побережье Валенсии и рынок в Ардонее, небольшой вокзал в Лапуту, строительство моста в Романео привлекли внимание к его работам. Выстроенные с безупречной логикой замысла, здания поражали простотой и совершенством линии. Одним казалось, что них было что-то от работ Альберто Кампо Баэза, испанского архитектора, построившего дом в виде прямоугольника со стеклянным кубом — комнатой отдыха на крыше, другие находили несомненное влияние Альберта Шпеера». Слова ведущего сопровождались дальнейшим показом кадров, на которых, на этот раз, были запечатлены достижения Барбье в архитектуре.

«Став известным совсем молодым, Пауль Алан Барбье к тридцати пяти годам имел собственное бюро, а к сорока уже был автором большого торгового комплекса с ресторанами, кафе и детской площадкой, спроектировал Дартфордскую библиотеку и несколько частных домов для известных людей шоубизнеса. Заказы сыпались один за другим, — продолжал ведущий, стоя перед одним из домов, построенных архитектором. — О нем, как когда-то о его родителях, стали много писать…».

Побывав с авторами фильма на последней, построенной архитектором, вилле, и посмотрев сад (Барбье был известен своими работами и в области ландшафтного дизайна), Павел пожелал хозяйке доброй ночи и отправился назад, в свою комнату. Прежде, чем нырнуть в постель, постоял под теплыми струями душа, еще некоторое время размышлял о превратностях судьбы.

Нет, надо же, мало того, что они тезки по именам, как оказалось, они и родились в один год, в один месяц и в один день! Фантастика какая-то. Вот и верь после этого всяким гороскопам. Если следовать логике тех, кто их составляет, у него, Павла Шумакова и у Пауля Барбье жизни должны быть, если не один в один, но достаточно похожими. На деле же — ничего подобного. Нет, конечно, ему в последнее время тоже стали перепадать кое-какие радости, но что эти жалкие крохи рядом с тем, что сделал и что имел Барбье? Вот именно, имел. Имел. Глагол прошедшего времени. Всего было отмерено этому Барбье с избытком, и славы и денег, а вот, пожалуйста, внезапная смерть. А он, Павел, жив. Разве этого мало? Жив и хочет еще пожить. И не надо ему ни славы, ни всех этих миллионов…. Вполне достаточно для него, Павла Шумакова и того, что он имеет на сегодняшний день. Дай Бог, чтобы дела шли не хуже — вот все, о чем он просит судьбу.

Завтра он скажет «прощай» и этому дому и этому городку. И через каких-то двадцать часов снова увидит Майю. От этой мысли он ощутил легкое волнение. С этой мыслью и уснул.

Звонил его мобильный телефон. В полусне Павел поднялся с кровати и прошлепал по холодному полу к письменному столу. Кому это, черт возьми, не спится? На дисплее высветилось имя Элеоноры.

— Что с твоим телефоном? Ты, что, не носишь его с собой? — с ходу, раздраженно, как ему показалось, спросила она. Никаких тебе «здравствуй» или «привет». — Звоню тебе целый день, не могу дозвониться!

— Да, сегодня дома я его дома забыл, — ответил он, все еще плохо соображая. — Я им здесь почти не пользуюсь. Целый день на работе и звонить некому. А что такое случилось?

— Надо поговорить, — произнесла, неожиданно понижая голос почти до шепота.

Наверное, Неверский рядом, сообразил Павел. Но на всякий случай поинтересовался, откуда она звонит.