Черный порошок мастера Ху

Задернутые шторы не пропускали дневного света, но путешественникам понадобилось всего несколько мгновений, чтобы глаза их привыкли к сиянию сотен свечей, расставленных на эбеновой мебели и полках тикового дерева. В кресле с высокой спинкой спиной к ним сидел человек, положив руку на подлокотник.

Мандарин переглянулся со своими спутниками, пребывавшими в такой же растерянности, как и он, и обошел кресло. То, что он увидел, заставило его остолбенеть от ужаса.

Мутные глаза сидевшего перед ним человека глядели вдаль угасшим взглядом, от которого кровь стыла в жилах. Седые волосы, уложенные в высокую прическу, выглядели ломкими и пыльными, а сквозь приоткрытые неестественно красные губы виднелись желтые, словно слоновая кость, зубы. Сведенные мускулы лица позволяли, однако, угадать печать светскости, которой когда-то были отмечены его черты. Пальцы лежавшей на подлокотнике руки были разведены, и с близкого расстояния хорошо были видны изогнутые, острые ногти, придававшие ей сходство с птичьей лапой. Тело старца, скрытое официальным нарядом, шитым золотыми нитями и богато украшенным драгоценными каменьями, выглядело крепким, хотя и чуть осевшим. Однако главным, от чего лоб мандарина покрылся капельками пота, была кожа старика: коричневая, почти черная, какая-то ломкая на передней части и по бокам шеи, она лоснилась, будто лакированная.

При виде этого зрелища ученый Динь отпрянул и отвернулся, тогда как доктор Кабан с плотоядной радостью бросился к телу, обнажив в знак крайнего удовольствия белые клыки.

— Потрясающе! — воскликнул он, кружась вокруг кресла. — Смею заметить, мандарин Чжень пребывает в отличном состоянии!

Он в восхищении покачал головой и послал лучезарную улыбку гадателю, который столь же радостно на нее ответил.

— И запаха никакого нет, что крайне ценно! — продолжал он. — Подойдите, подойдите, ученый Динь, не бойтесь — мандарин Чжень не причинит вам беспокойства, уверяю вас!

— Но, гм… если я правильно уловил, мандарин все же мертв, — осторожно произнес ученый, предпочитавший, несмотря на приглашение врача, все же держаться на расстоянии. — Тогда почему же он не лежит в гробу?

— Вы совершенно правы, но, как видите, наш хозяин находится в безупречной сохранности. Вы только взгляните на эту гордую посадку головы, на приветливые черты лица! Кожа просто невероятно гладкая, — заметил доктор Кабан, нежно гладя руку старого мандарина.

Гадатель, в восторге от произведенного эффекта, добавил:

— Наш мандарин Чжень таков, каким был в последний день своей жизни: все его внутренности и органы на месте.

Мандарин Тан, до сих пор не проронивший ни слова, кашлянул.

— Мой досточтимый забальзамированный коллега выглядит не таким уж больным. А я думал, что он был отравлен…

Указательный палец гадателя взлетел в воздух, и он живо уточнил:

— Да будет известно моему господину, что мы его не бальзамировали.

— Ах вот как? — спросил крайне заинтригованный доктор Кабан. — Как же удалось сохранить его в столь восхитительном состоянии? Нет уж, дайте-ка я сам посмотрю!

Господин By отошел в сторону, уступая место врачу. Тот сразу принялся кружить вокруг неподвижного тела, на мгновение задержался на шее, тщательно ощупав ее, а затем с удивительным для его чудовищной тучности изяществом опустился на колени. На глазах у изумленных судьи и Диня он начал снимать с ног старого мандарина расшитые жемчугом туфли. Ступня с темными, как дерево, пальцами была усыпана язвочками с запекшимися краями. Довольный собой, врач приподнял шелковую штанину и обнажил голень, на которой виднелись такие же изъязвления. С заговорщическим видом он поднялся с пола, послав понимающий взгляд господину By, который энергично кивал в знак одобрения его действий. Тогда восхитительно точным движением врач схватил тело старого мандарина в охапку и принялся задирать его парчовое одеяние.

— И до каких пор вы намерены раздевать усопшего мандарина Чженя? — пробормотал ученый Динь, которому уже невмоготу было смотреть на это вяленое мясо.

— Я уже почти закончил, — ответил тот, обнажая потемневшую спину, испещренную глубокими ранами — точно такими, какие они видели на коже Сю-Туня.

— Это же те же симптомы! — воскликнул мандарин Тан, вновь обретая надежду. — Как вы думаете, у него и во рту есть те же самые язвочки?

— Справедливый вопрос, в самом деле! — откликнулся врач, пользуясь случаем, чтобы продолжить осмотр.

Он решил во что бы то ни стало разжать губы старца, что было не так-то просто сделать, учитывая окоченевшие челюсти. Тяжело пыхтя и обливаясь потом, огромный доктор Кабан как следует уперся ногами в пол, чтобы получше подступиться к делу. В конце концов его усилия увенчались успехом, и нижняя челюсть подалась со зловещим хрустом, не на шутку обеспокоившим гадателя.

— Осторожно, доктор Кабан! Не забывайте, что мы здесь почитаем мумий!

— Не бойтесь, господин By, я сделаю все, как было. Подойдите сюда, ученый Динь! Видите эти язвочки вдоль десен? Если угодно, можете потрогать пальцем. Афты просто огромные, вся поверхность рта ими усыпана, и притом они в отличном состоянии, уверяю вас.