Черный престол

Сидит-сидит Ящер
Под ракитовым кустом,
Грызет-грызет Ящер
Орешки каленые,
Милою даренные.
Сиди-сиди, Яша,
Под ракитовым кустом,
Грызи-грызи, Яша,
Орешки каленые,
А меня не тронь!
А меня не тронь!

Вот, кажется, отпустило. Порубор снова перевернулся на спину, чувствуя, как плотно облегает тело полотняная рубаха, красивая, синяя, словно небо, с желтой вышивкой-оберегом по вороту и подолу. Сбросить бы ее — легче бы плыть стало, да только сбросить-то сил нет. А ведь еще немного, и вполне можно оказаться в гостях у русалок и водяного. Вот снова навалилась вода, сдавила грудь, стараясь проникнуть в нос, не давая дышать. Что ж, видно, так тому и быть. Проводник вздохнул — в пожарище не сгорел, так утонет. Мутная, зеленая пелена воды встала перед глазами, заполнила собой всё, поволокла вниз с непреодолимой силой.

Ну, нет... Рано еще к русалкам! Рано к Ящеру! Откуда только силы взялись? Порубор резко дернул ногами... и вдруг ощутил, что уперся в дно. Неужели — доплыл? Встав на ноги — воды оказалось по шею, — отрок медленно побрел к берегу. Пошатываясь, выбрался на песок и упал навзничь, вытянув перед собой руки. Вятша подошел к нему, наклонился, прислушиваясь... Сердце бьется — значит, жив. Усевшись рядом, вятич посмотрел на затянутый дымом противоположный берег. Пожар вроде бы стал меньше, лишь кое-где прорывались еще бурные оранжевые языки. Значит, спаслись? Но тут, у реки, нельзя оставаться. Опасно — уж больно открытое место. Вятша пошевелил Порубора за плечо:

— Эй, паря.

Тот с трудом поднял голову, глянул вокруг мутными глазами, икнул и снова уткнулся в песок. Вятша схватил парня за руки и, перевернув на спину, чтоб не наглотался песка, словно сноп, потащил к заливному лугу, начинавшемуся локтях в пятнадцати от реки, за ивами. Дотащив, юный «волк» обернулся — вроде бы всё вокруг было нормально, — вздохнул поглубже и снова потащил за собой свою ношу. Голая девичья фигурка мелькнула на миг за его спиной — Вятша не увидел девушку, зато ее, чуть приоткрыв глаза, разглядел Порубор.

— Русалка, — улыбнувшись, прошептал он. — А кто это меня тянет? Не иначе — водяной... Как водяной? — Он встрепенулся. — Я ж выплыл!

— Ты чего дергаешься? — бросив Порубора, обернулся к нему белобрысый полуголый парень. — Если можешь, то вставай и иди сам.

— Ты... Ты кто? — сев на колени, спросил проводник.

— Я-то? Вятша. А ты?

— Меня Порубором кличут. Послушай-ка, там, в ивах, и вправду русалка!

— Не до русалок нам сейчас, Порубор! Побыстрей бы уйти да спрятаться — хоть во-он в той рощице.

Порубор улыбнулся. Рощица эта была ему хорошо знакома с раннего детства.

Вятша пожал плечами. Ну, навязался на его голову спутничек! Бледный, худой, тонколицый. Такого, кажется, чуть толкни — рассыплется. Впрочем, этот парень, Порубор, был чем-то симпатичен Вятше. Может быть, улыбкой, а может, добрым прищуром светло-коричневых глаз. Спроси кто, Вятша не смог бы ответить, зачем он возится с Порубором. Жизнь — а особенно последний ее отрезок — учила его совсем другому. Ведь как должен был поступить воин-волк? Ясно как. Забрать себе рубаху — уж понятно, что не дешевая, — а ее хозяина утопить в реке или просто бросить. И это несмотря на то, что без Порубора вряд ли бы Вятша выбрался из болота, так и сгинул бы. И Вятша ни на миг не сомневался, что именно так, окажись на его месте, поступили бы сейчас Немил или Ловуш с Кипреном. Может быть, лишь Всеволод поступил бы по-другому. Именно поэтому Всеволод убит по приказу князя. И кто должен быть следующим? К тому же идти вместе гораздо лучше, чем одному, по крайней мере веселее, это уж точно.

— Ну, чего голову повесил? — хлопнув Порубора по плечу, усмехнулся Вятша. — Идем к роще!

— Не туда. — Сделав шагов пять, проводник остановился. — Лучше свернуть налево, там должна быть тропинка... Если не заросла.

— А ты откуда знаешь? — удивился Вятша.

— Я здесь когда-то жил. Там, за рощей, селенье моего рода... было.

— Было?

— Его сожгли древляне... или дреговичи. А может, и радимичи, я не ведаю точно... да и нет охоты ведать.

— Добрый ты... — улыбнулся Вятша. Порубор вскинул на него глаза и тихонько спросил:

— Это плохо, что добрый?

— Да нет, не плохо. — Вятша пожал плечами. — Только добрых всегда убивают первыми! — убежденно заключил он.

Пройдя лугом — пахучим, розово-клеверным, с пробивающимися кое-где желтыми огоньками ромашек и лютиков, — ребята подошли к роще. Меж деревьями вилась тропинка — заросшая, едва заметная.

Порубор остановился:

— Ты, если хочешь, иди, а я нет. Лучше полежу на лугу, подожду тебя.

— Но почему... А, там же было твое селенье. — Вятша уселся на траву рядом. — Что, все погибли?

Порубор кивнул.

— Один я спасся, да еще ребята малые. Нас всех потом гостям ромейским продали, да я по пути сбег.

— Правильно и сделал, — одобрительно кивнул Вятша. — Ну, я всё-таки схожу, посмотрю... А ты, ежели увидишь, что плывет кто, свистни.