Черный Принц

«Контракт, свидетельствующий о том, что сэр Джон де Уиллуби-сын с пятью латниками остаётся с принцем на целый год начиная с 1 мая 21-го года правления Эдуарда III. Он пойдёт на войну, куда бы принц его ни послал — как за море, так и на этом берегу, за исключением того, чтобы оставаться в тылу принца с гарнизоном города, замка или укрепления против его воли. Он должен обязательно присутствовать при дворе, когда прочие бакалавры трапезничают в зале. И когда другие получают съестные припасы или денежное содержание, он должен получить их для себя и оруженосца. Ему должна быть выдана компенсация за транспортировку припасов, если они доставляются ему, как прочим. Его оруженосцы содержатся за его собственный счёт, он получает на них обычное содержание от короля»⁵⁵.

Из Гаскони, где базировалась армия под командованием Генри Гросмонтского, графа Ланкастерского, сына Кривой Шеи, принц вызвал к себе сэра Уолтера Мэнни. Но, хотя рыцарь и получил по странным обычаям того времени охранную грамоту от короля Франции для путешествия в Кале, до места назначения он не добрался — по дороге его схватили французы. Эдуард Вудстокский был возмущён подобным коварством до глубины души и немедленно отдал приказ об ответных мерах, выразившихся в ужесточении содержания графа де Танкарвиля, остававшегося пленником в Уолингфордском замке:

«Приказ приставу принца Уильяму де Уэламу — по получении сведений, что он позволяет пленнику принца камергеру Танкарвилю, который был недавно передан под его ответственность, пребывать к своему удовольствию на свободе. За сию | поблажку) принцу не было воздано должное: он узнал, что сэр Уолтер Мэнни, который должен был с охранной грамотой от Филиппа де Валуа прибыть к принцу через Францию, а также следовавшие с ним прочие рыцари и оруженосцы схвачены изменнически по приказу упомянутого Филиппа и заключены в Париже к вечному позору французов. Приставу следует вместе с сэром Эдмундом де Кендалом обеспечить надёжную охрану упомянутого камергера, не дозволяя ему выходить куда бы то ни было за пределы Уолингфордского замка, и следить, чтобы впредь он каждую ночь спал в замковой башне, и быть с ним рядом. Принц приказывает констеблю подготовить камеры и проследить за изготовлением ключей и прочих запоров»⁵⁶.

Неизвестно, подействовали на Филиппа VI принятые Эдуардом Вудстокским меры, или же он решил не вызывать недовольства французских рыцарей своим неблагородным поступком, но сэр Уолтер Мэнни вскоре был освобождён и без дальнейших приключений прибыл в лагерь принца Уэльского.

* * *

Ко второй половине апреля 1347 года Кале был полностью блокирован — последнему большому французскому конвою с продовольствием удалось пробиться к городу в начале месяца. Правда, и после этого предпринимались попытки прорваться через ряды осаждавших. Так, французы попробовали доставить провиант в Кале на плоскодонных баржах по мелководью вдоль самого берега, где не могли плавать английские корабли с более глубокой осадкой. Но они были перехвачены отрядом графа Нортхэмптонского, а после этого рейда у входа в гавань англичане возвели большую сторожевую башню.

Затем французы ещё раз попытались прорваться в город на 44 кораблях 25 июня, но об этом заблаговременно узнали англичане. Графы Нортхэмптонский и Пемброкский поднялись на корабли с большим количеством лучников и поджидали неприятельскую эскадру в засаде. Враг показался в поле их зрения тем же вечером. После короткой перестрелки генуэзские галеры, игравшие роль конвоя, бежали в море. Суда с грузом оказались брошены на произвол судьбы; некоторым из них удалось ускользнуть, выбросив продовольствие за борт, но большая часть пристала к берегу, где была захвачена англичанами. Сразу после этого разгрома эскадры командир гарнизона Жан де Вьен отправил гонца к Филиппу VI с письмом, где красочно описывал бедственное положение осаждённых:

«Но, дражайший и грозный сеньор, знайте, что хотя все люди в безопасности и в хорошем состоянии духа, город тяжело страдает от недостатка зерна, вина и мяса. Знайте, что здесь нет ничего, чего мы не пробовали бы есть — даже собак, кошек и лошадей, ибо никаких других съестных припасов в городе не найти, и нам скоро придётся есть человеческую плоть. Ранее я писал, что буду удерживать город до тех пор, пока у нас есть продовольствие. Теперь мы в том положении, когда нам есть нечего. И мы порешили меж собой, что если мы не получим вскорости помощи, то устроим вылазку, чтобы выжить или погибнуть в сражении. Ибо для нас лучше умереть с честью в бою, чем поедать друг друга»⁵⁷.