Черный принц

В тот самый день шестьдесят семь монахов покинули Кентербери и переправились на континент. Джон мог радоваться — отныне доходы монастыря принадлежали ему.

Король не торопился разрешать спор. Пока суд да дело, доходы архиепископства шли в королевскую казну.

* * *

Составляя письмо папе, Джон вновь дал волю своему негодованию. Пусть Иннокентий знает, что покорить английского короля ему не удастся. Джон писал, что никогда не примет Стивена Лэнгтона, ибо отлично понимает, какими мотивами руководствовался папа, выбирая этого человека. Рим хочет навязать королю Англии свои законы. Не выйдет! Неужто его святейшество не понимает, как опасно ссориться с английским королем? Джон ни за что не смирится с подобным неуважением. Что же касается Стивена Лэнгтона, то этот человек королю неизвестен; Джон знает лишь, что Лэнгтона опекал Филипп Французский, злейший враг английской короны. Неужто папа своевольно, даже не спросив английского короля, назначит такого человека архиепископом Кентерберийским? Это переходит все границы!

Прочтя письмо, Иннокентий, в свою очередь, тоже воспылал гневом и в ответном послании напомнил Джону, что владыка Небесный превыше владык земных: «Слуга слуг Господа сообщает королю Английскому, что принял решение, не нуждающееся в одобрении земной власти, и будет действовать так, как предписывают законы Церкви, не отклоняясь с этого пути ни вправо, ни влево…»

Джон читал письмо, трясясь от злости. Далее папа писал: «Мы не нуждаемся в мирском одобрении наших поступков и не отменим своего решения, дабы не нанести ущерба своей чести и совести».

Король заскрежетал зубами:

— Будь ты проклят! Покарай, Господи, всех моих врагов, а более всех того, кто именует себя слугой Твоих слуг!

«…Подчинитесь нашей воле, проявите достохвальное смирение. Не думайте, что вам удастся противостоять Господу и его Церкви. Помните о святом мученике Томасе, о его безвинно пролитой крови».

Это напоминание о Томасе Бекете испортило Джону настроение. Из-за казни Бекета отец Джона был вынужден подвергнуться унизительной церемонии покаяния в Кентербери. Джон ни за что не согласился бы пойти на такой позор. Будь прокляты церковники, именующие себя святыми!

Далее папа писал, что не верит, будто Джону ничего не известно о Стивене Лэнгтоне. Этот достойный муж и в самом деле прожил в Англии немного, но снискал себе такую славу на ниве служения Господу, что заслужил глубочайшее уважение земных владык, в том числе и короля Французского. Джон наверняка слышал о научных трудах отца Стивена, например, о его исправлениях в тексте Священного Писания. Имя Лэнгтона славно не только в Париже. Папа услышал об ученом и благочестивом муже из Рима, да и сам Джон после назначения Лэнгтона кардиналом прислал ему свои поздравления. Король должен гордиться, что такой великий человек родился в Англии.

Дочитав письмо до конца, Джон заметался по комнате, выкрикивая:

— Он что же, думает, у нас своих ученых нет? Есть, сколько угодно! Можно подумать, Англия населена одними невежами!

Король написал еще одно письмо папе, куда резче предыдущего. Стивена Лэнгтона в Кентербери не пустят. Архиепископом будет Джон де Грей, ибо такова воля короля. Если папа не согласен, можно обойтись и без его санкции. Никто не позволит Иннокентию командовать в Англии. Если папа хочет, можно пойти и на разрыв. Только пусть Иннокентий сначала подумает, как это скажется на его казне. Из Англии в Рим перестанут ездить церковники с богатыми подношениями. Больше не будет ни подарков, ни взносов в папскую казну. От разрыва Рим пострадает куда больше, чем Англия.

Ответ папы был выдержан в ледяном тоне. Иннокентий лаконично написал, что король Джон, оскорбляя Святую Церковь, подвергает себя смертельной опасности. Этот намек означал, что папа готов подвергнуть Англию интердикту, то есть отлучить всю страну от Церкви.

Джон отнесся к этой угрозе без внимания. Короля в этот период занимали мысли куда более приятные: в начале года выяснилось, что Изабелла беременна.

* * *

Королева была в восторге. Ей почти двадцать лет, она седьмой год замужем, а до сих пор ни разу так и не зачала. Изабелла уже начинала беспокоиться, не бесплодна ли она. Допустим, в начале замужества ее тело было недостаточно зрелым для материнства, однако ведь прошло уже столько лет! Долгое время король и королева не придавали этому обстоятельству значения, ибо и он, и она интересовались лишь чувственной стороной любви, не думая о потомстве.

Но теперь все встало на свои места. Королева ждала ребенка.

Изабелла тщательно оберегала свое прекрасное тело, боясь, что роды его испортят. Но нет, это невозможно. Когда ребенок родится, ее формы восстановятся. Ах, как это интересно — быть матерью. Хорошо бы родился сын!

Джон был в совершеннейшем восторге:

— Давно пора, а то уже народ ропщет. Люди говорят, что Господь покарал нас за сластолюбие, и оттого у нас нет детей. — Он расхохотался. — Помнишь, дорогая, как мы с тобой по целым дням не выходили из опочивальни?

— Очень хорошо помню.