Черный проводник

Выдержка из протокола допроса старшего лейтенанта Морозова П. Я.

…Вот в эту комнату меня и завели. Руки не связывали, но рядом полицейский стоял и всё время на меня глядел. А за дверью их ещё несколько человек было. Я уже думал, что, может быть, его стулом ударить, да в окно выскочить? Но посмотрел — там решётки в палец толщиною стоят, не сломать… Решил, что надо более удобного случая подождать. Не станут же меня всё время именно в этой комнате держать?

Вопрос:

— А отобрать у него оружие вы не пробовали?

Ответ:

— Так он безоружный был! Только очень здоровенный! Такого сразу и не свалить.

Вопрос:

— Как долго вы там просидели?

Ответ:

— Около двух часов. Потом машина подъехала. Её и из окна видно было и слышно, как она колесами по щебенке шуршит. Двери захлопали, и кто-то от неё в дом прошёл.

Вопрос:

— Сколько их было?

Ответ:

— Человека два… или три. Из окна не видно, а шаги по щебенке… не очень-то там разберешь…

Вопрос:

— Расскажите, что было дальше?

Ответ:

— За дверью послышались голоса, она открылась, и вошло двое мужчин. Молодой — лет тридцати и постарше. У старшего уже и волосы седые были. Сели они напротив, и молодой говорит: мол, как обидно разведчику пасть жертвой шарлатана!

Вопрос:

— Так прямо и сказал?!

Ответ:

— Так. Это он немца того в виду имел! Уж дюже хитрым оказался!

Вопрос:

— Об этом мы поговорим позже. Сейчас меня интересуют эти двое. Как я понимаю, они являлись каким-то начальством?

Ответ:

— Сначала и я так подумал. А потом прислушался и понял — не местные они. Младший с акцентом говорил. Не может такого быть, если он в бельгийской полиции служит. Старший из гостей вообще ни с кем из местных не разговаривал, а между собою они говорили по-английски!

Вопрос:

— Вы не ошибаетесь?

Ответ:

— Фламандский язык с английским я не перепутаю! И тот и другой знаю неплохо. Да и по-французски говорю хорошо. Нет, эти двое — точно не местные. Скорее уж — англичане. Да и из разговора это было видно.

Вопрос:

— Что они вам ещё сказали?

Ответ:

— Старший со мною вообще не разговаривал. А младший сказал: мол, вот что бывает, когда таким важным делом, как разведка, занимаются дилетанты. Вот в царской России такого не было, поэтому он хорошо понимает, отчего моё руководство сейчас так усиленно разыскивает бывших царских офицеров-разведчиков. Я ему сказал, что не понимаю, о чём он ведёт речь. Тогда они о чём-то переговорили и младший снова ко мне повернулся. Говорит, у наших стран когда-то были общие интересы, мы воевали против одного противника. Такое могло бы продолжаться и далее, но, увы, тому есть существенные препятствия.

Вопрос:

— Что вы ему ответили?

Ответ:

— Ничего, просто плечами пожал. Он на меня посмотрел и продолжает: вы, говорит, настолько рады новым приобретениям, что совершенно не смотрите на то, кого именно к себе приближаете. Среди бывших царских офицеров есть те, у кого руки по локоть в крови. Откровенные уголовники и преступники — любой суд их осудит. И до тех пор, пока наше руководство будет водить дружбу с подобными людьми, никакой дружбы или хотя бы взаимопонимания между Англией и СССР не будет. А будут очень натянутые отношения, если не хуже. Я снова в ответ ничего не сказал, просто не знал, что вообще ему говорить. Тогда он серьёзно так на меня посмотрел. Запомните, говорит, пока Харон правит своей лодкой, ваш путь будет лежать не в ту сторону. Не знаю, отвечаю ему, кто такой этот самый Харон. Англичанин усмехнулся. У него, говорит, имен много. Иногда его Проводником называют. Только надобно смотреть, куда такой Проводник завести может…

Вопрос:

— И что было дальше?

Ответ:

— Они оба встали и вышли. Минут через десять пришли полицейские, наручники надели и в машину посадили. И через пару часов высадили меня около нашего посольства. Сняли наручники и к дверям подталкивают — иди, говорят, у нас тебе делать больше нечего…