Черный путь

– Вы все прекрасно понимаете, что Святейшие отцы не простят нам того, что мы посмели сбросить их ярмо, опровергнуть их ложь, – начал он. – Скоро под стенами Атана встанут войска Иоаннита. И мы просто обязаны дать им отпор! Стены города хорошие, крепкие. Защищаться можно долго. Припасы и вода тоже есть. Но ведь не будем мы вечно отсиживаться за стенами?! Нам придется дать бой врагу, превосходящему нас численностью и выучкой. И нам придется победить. Но на нашей стороне будут маги! Каждый из вас, кто обладает магическим даром, пройдет краткое обучение и освоит азы боевой магии. Все остальные будут обучаться боевому мастерству. Женщины помогут плотникам делать боевые машины, сооружать помосты для чанов со смолой и так далее. Все вместе – мы сумеем победить Иоаннит!

– Да! – в один голос взревела толпа.

Этьен говорил что-то еще, такое же патриотически-высокопарно-нелепое, люди кричали и приветствовали его, кое-кто уже сейчас предлагал собрать войско и двинуть на штурм Иоаннита… А Хранитель чувствовал себя последним дерьмом.

Договорив, он передал слово Грегориану, который выдал людям четкие указания относительно того, куда и кому приходить, а сам при первой же представившейся возможности скрылся.

Кёрнхель нашел Этьена только спустя час. Граф сидел на краю городской стены, свесив ноги на внешнюю сторону, и мрачно пил вино прямо из бутылки. Полуэльф бесшумно приблизился и сел рядом.

– Не против? – негромко спросил он. Хранитель мотнул головой.

– Я рад тебе. С тобой можно быть откровенным.

Он сделал еще глоток.

– Что тебя гложет? – Кёрнхель взял протянутую бутылку, отпил.

– Я поступил бесчестно? – вопросом на вопрос ответил Этьен.

– Смотря как смотреть. Если рассуждать грубо, не беря в расчет мотивации и цели – да. Ты поступил бесчестно, воздействовав силой Предела на население Атана и внушив людям готовность сражаться, которой никогда не добился бы в иных обстоятельствах. Но при этом ты сам прекрасно понимаешь, что если бы не это – Атан взяли бы почти без боя. Сколько у Ордена воинов, считая боевых магов? Дай Создатель, тысяча наберется. А скольких пригонят сюда оскорбленные и разозленные Святейшие?

– Тысяч десять в лучшем случае, – прикинул граф. – Но это не отменяет того, что я обманом отправляю людей на смерть. Невзирая на мотивации и цели.

– Не отменяет, – согласился полуэльф. – Но такова доля Черного Властителя. Они первые, но далеко не последние, кого ты отправишь на верную смерть, увы. Это твой долг, честен он или бесчестен – уже не имеет значения.

– Неужели долг может быть бесчестным?

– Разумеется, может…

– Нет, я не про факт. Если долг истинный, то как он может повлечь за собой бесчестье?

Кёрнхель тихо рассмеялся.

– А тут уже только от твоего решения и твоих действий, ну и отношения зависит все. Либо ты сделаешь акцент на бесчестье, и долг не будет истинным, а все преступления, совершенные во имя него, останутся преступлениями. Либо же возобладает понятие долга, ты примешь его для себя всей душой – и тогда бесчестье станет военной хитростью, преступление – оправданной жертвой и так далее. Поменяется акцент.

– Это называется – игра словами и подмена понятий. – Этьен недовольно фыркнул. – Так получается, что только от твоего отношения зависит, совершил ты благородный поступок или же подлый.

– Именно, – кивнул полуэльф, доставая откуда-то гитару.

«И где он ее держал?» – мельком удивился Хранитель, он ни разу не видел у друга инструмент. – Больше того, этот принцип касается всего. Для кого-то поедание печени убитого врага – честь и геройство. А для кого-то самым великим подвигом является убить женщину. Этика у всех разная, как и мораль. То, что естественно и правильно для тебя, для кого-то может быть мерзким и подлым.

– Но есть общепринятые нормы!

– Есть. Но они везде разные. Например, в стране, где мы с тобой сейчас находимся, общепринятая норма – всех разумных, не относящихся к человеческой расе, предавать мучительной казни. Еще одна норма – аристократы могут делать с простолюдинами все, что им заблагорассудится. В Алеарте, например, любой человек, не имеющий магических способностей, от рождения становится рабом.

– Это не морально-этические нормы. Это следствия законов.

– А что тогда, по-твоему, морально-этические нормы? Это то, что прививается от рождения, то, что естественно и понятно, как дышать воздухом, например. Знаешь, есть такая замечательная поговорка – в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

– А если у кого-то в качестве этой «нормы» – каннибализм? – Этьен начал злиться.

– Значит это почему-то. Как бы то ни было, люди – не хищники по биологическому происхождению. Что бы ни говорили некоторые философы, в людях нет изначальной склонности к жестокости, к получению удовольствия от страданий других и так далее. Если это возникает – то всегда по какой-то причине.

– И что, если у какого-нибудь народа была «уважительная причина» на то, чтобы, например, своих женщин держать исключительно как скот для размножения, то я должен оставить это как есть и не лезть «со своим уставом»?