Черный риелтор, или Квадратные метры жулья

В этот момент открылась дверь квартиры напротив, и оттуда вышел пьяненький мужичок лет пятидесяти самого бомжеватого вида. В руке он держал сетку со стеклотарой и шапку, которую, по всей видимости, собирался надеть перед выходом из подъезда. Мужичок закрыл свою дверь и попытался протиснуться сквозь тесные ряды нежданных соискателей Марусиной квартиры, не обращая на них никакого внимания.

— Эй ты, алконавт! — остановил его участковый, схватив за рукав замызганной куртки.

— Ну, чё такое? Живу я здесь. Отпусти, начальник.

Но мент был неумолим.

— Стоять, гнида. Чья эта квартира, знаешь?

— Ну, знаю, кто же соседей не знает. Дальше что?

— Кто хозяин?

Ответ соседа поразил всех присутствующих.

— Так ангел, наверное, — глупо захихикал тот.

— Чё ты несешь, земеля? — встрял в этот импровизированный допрос нетерпеливый Колян. — Колись давай перед гражданином начальником.

— Так помер уже хозяин-то, — пояснил алкаш.

— Как помер? — удивилась Оксана.

— Да как все помирают. Дуба дал Федюня и ласты склеил. Причем уж давно — так что поздно вы спохватились.

Колян достал из кармана расписку, заглянул в нее и спросил:

— А кто же тогда такой Кирсанов Николай Владимирович? Сука такая, — обратился он к другу-тяжеловесу, — мало того, что маманю расстроил, он еще и тезкой моим оказался!

— А таких я не знаю. Здесь, кроме Маруси, уже давно никто не живет. Она вроде сдавала свою квартиру раньше, а ща не знаю, — говорил мужичонка.

— Так, значит, хозяйка квартиры Маруся? — пыталась уяснить Оксана.

— Маруся конечно! А кто ж еще-то? Она одна тута и прописана.

— Все теперь понятно, — резюмировал участковый.

— А чё понятно-то, а? — хотел знать Брила.

— А понятно, Брила, — взяв друга за плечо, сказал Коля, — братан ты мой, что кинул этот отморозок на бабки и братву, и ментов. Вот тебе и тезка.

— Беспредельщина в натуре! — восхитился Брила.

— И паспорт у него точно поддельный, потому что у него прописка в этой квартире проставлена, — подумала вслух Оксана.

— Ну заика, попадись мне только, кишки выпущу! — зло рявкнул Коля и сильно ударил ногой по двери.

— Люди добрые, можно я пойду бутылки сдам, а? — неожиданно взмолился забытый всеми алкаш, показывая сетку с бутылками. — А то ведь трубы горят…

Четверо обманутых Аркадием и Митей людей молча посмотрели на него, а участковый взмахом руки разрешил удалиться.

Крепко обнявшись, обнаженные Митя и Алена лежали на кровати. У Мити смешно взъерошены вихры, словно у клоуна, а на плече — точно такая же, как у Аркадия, татуировка. Алена высвободилась из объятий Мити и протянула руку к бутылке с красным вином, стоявшей рядом с кроватью на ночном столике. Разлила вино по бокалам. Сделав глоток, она присела на постели и произнесла:

— А я, честно говоря, уже и не надеялась узнать тебя как мужчину.

— Это почему? — обиделся Митя.

— Долго же ты за мной ухаживал! Да и наивно как-то… Кто же в наше время поцелуи выпрашивает?

— Обещаю, что в следующий раз буду только требовать!

— Не надо притворяться грозным, ведь ты такой милый… Давай лучше выпьем под самый тривиальный тост на свете…

— Это какой же?

— За нас с тобой, дурачок!

Алена поднесла бокал для того, чтобы чокнуться, но в последний момент резко изменила траекторию руки и опрокинула содержимое хрустальной емкости на голову любовника. Митя замер в недоумении, а девушка, прикрыв свободной рукой рот, закатилась от смеха. Митя недолго думая вылил содержимое своего бокала на голову Алены. Она сделала наигранно удивленное лицо и через секунду начала хватать фрукты и кидать их в своего партнера. Митя наигранно закрывался от персиков и виноградин, сопровождая свою оборону ойканьями и мольбами о пощаде. Во время нескончаемого «артобстрела» Митя приблизился к девушке и неожиданно обнял ее. Они целовались и ласкались, как две игривые кошки…

Глава 20 «А где моя доплата за мою квартиру?»

Жалкий домишко с покосившимся крыльцом стоял неподалеку от излучины реки Упа. Убогое помещение освещено одинокой лампочкой, свисающей с потолка на крученом шнуре. Под лампочкой находился кривоногий стол, за которым, сгорбившись, сидела пьяная женщина. Перед ней бутылка из-под водки, заляпанный стакан и обкусанная краюшка хлеба. В пепельнице с массой окурков непогашенная сигарета слабо испускает предсмертное дыхание в виде тонкой струйки дыма.

С тоскливым скрипом открылась дверь, и в избу зашла знакомая нам девочка Лиза. Она внесла ведро с водой, с трудом водрузила его на табурет при входе. Потом сняла куртку и повесила на гвоздь. Подошла к столу, села рядом с матерью, погладила ее по голове. Женщина оторвала свое помятое лицо от грязного стола, мутным взглядом посмотрела на дочь и кое-как пробубнила заплетающимся языком:

— Лиза, доченька… ложись спать.