Черный риелтор, или Квадратные метры жулья

Прошло больше часа, когда процессия из грузовика с незамысловатым скарбом в кузове, Аркадием и грузчиком в кабине и легкового автомобиля, транспортировавшего Митю, Боряныча, Танчуру и двух других грузчиков, остановилась около нужного подъезда пятиэтажного дома в Перове. Все выглядело обычно: мальчишки бегали по двору, кидаясь снежками и заливаясь раскатистым смехом, занесенные снегом машины покоились большими сугробами вдоль дороги, а около подъезда стояли две местные древние бабки. Одна из них спросила Митю:

– Што, новоселы к нама пожаловали?

– Новоселы, новоселы, – ответил за друга Аркадий.

– А што, хорошие люди-то переезжають? Хорошие? – хотела знать бабуля.

– Очень хорошие. Лучше некуда. Сейчас сами увидите, – веселился Аркадий, к которому неожиданно подрулил негодующий Боряныч, немного протрезвевший за последнее время. Его задрипанное пальто было расстегнуто, и взору бабок предстали его нижнее белье и голые ноги.

– Филя, друг! А где, собственно, моя жена? А? – задиристо спросил он.

– Что, соскучился уже? – не меняя веселого тона, осведомился Аркадий.

– А хотя бы и соскучился. И вообще, куда мы приехали-то? А? – явно негодовал он.

– Как это куда? Туда, куда надо, – пояснил Аркадий.

– Это что за район-то вообще? Это же не Тверская! Ты нас всех надул! – вынес свой вердикт Боряныч.

– А ты, придурок козлячий, деньги сжег и думал на Тверскую уехать? Мне же пришлось еще бабки под тебя занимать, чтобы всю эту ситуацию разрулить. Так что поживете пока здесь, то бишь тут, а потом уже на Тверскую переедете!

– Ладно! Хрен с ней, с этой Тверской! Но куда ты дел мою Любоньку? А? – как-то очень быстро успокоился Боряныч.

– По Любоньке соскучился, значит. А ну-ка, мужики, достаньте коробку из-под телевизора, а то этот «хомут» по жене соскучился, – распорядился Воскресенский.

Грузчики проворно выполнили указание, водрузив огромную картонную коробку в ближайший сугроб. Аркадий подмигнул изумленному Борянычу, открыл ее и перевернул на бок. И оттуда прямо в лужу, состоявшую из жидкой грязи и запорошенную снегом, вывалилась Любка, в одном халате и древней футболке с надписью «Олимпиада-80». Ее босые и грязные ноги были покрыты синяками и ссадинами. Двигаясь словно робот, Боряныч приблизился к жене и тут услышал голос Аркадия:

– Получите и распишитесь.

Но поскольку изумленный супруг застыл на месте, не зная, что делать с бесчувственным телом жены, Аркадию пришлось отдать новое приказание:

– Упакуйте ее обратно и заносите в подъезд.

– Секундочку! – вякнул Боряныч и кинул недовольный взгляд на Аркадия. Затем он презрительно приступил к разглядыванию пьяной жены, дотрагиваясь до огромного фингала под собственным глазом. Он сжал кулаки и словно коршун бросился на безжизненное тело своей половины. Боряныч начал безжалостно бить супругу ногами, приговаривая: – Что ж ты, вертихвостка, меня перед людями-то позоришь?

Любка стала издавать стоны, и тогда Аркадий решил остановить буяна, оттолкнув его в сторону, после чего Боряныч упал прямо в ноги местным бабкам.

– Так, хватит блатовать. Давайте лучше вещи разгружать, – резко скомандовал Аркадий и пошел к подъезду. Открыв дверь, он продолжил свои наставления грузчикам, вылезшим из такси: – Берите Любку и заносите ее в подъезд.

Стемнело рано. Грузчики и водитель грузовика закончили свою работу, получили полагающееся вознаграждение и отправились восвояси. Аркадий стоял в центре комнаты, освещенной слабой лампочкой, одиноко свисавшей на длинном проводе с потолка. Мешки из-под цемента, до отказа наполненные вещами, стулья, диван и еще всякий хлам были наложены огромной кучей практически до самой форточки. Прямо на полу у подножия созданной грузчиками горы сидела Любка с едва приоткрытыми глазами. После ударов Боряныча ее лицо было разбито, а волосы растрепаны и испачканы уличной грязью. У голой стены на кривоногом стуле пристроилась счастливая Танчура, а недовольный Боряныч стоял рядом с приживалкой, держась за спинку стула. На нем по-прежнему было пальто, из-за расстегнутых бортов которого выглядывали трусы и майка. На одной ноге Боряныча почему-то отсутствовал сапог. Аркадий извлек из внутреннего кармана два паспорта, похлопал ими по левой ладони и сказал:

– Вот и переселились.

– Филечка, родной ты мой, – заплетающимся языком заговорила Любка, – скажи, а я уже в новой квартире или еще в старой?

– В новой, Любаша, в новой, – подтвердил Аркадий.

– А что же тогда здесь эта падла делает?! А?! – указав пальцем на Танчуру, грозно спросила она.

– Да ладно придуриваться, – встрял Боряныч. – Лучше давай деньжат попросим, надо же переезд отметить. А то у меня такое чувство, что нас вообще из Москвы куда-то вывезли.

– Как это из Москвы-ы-ы? – изумилась Любка протяжным «ы».

– Не слушай его, Любаня. Никто вас из Москвы не вывозил. Вот ваши паспорта с новой пропиской. Держи крепко. Прописаны вы в Москве, только не на Тверской улице, а в другом месте. Когда протрезвеете, сами свой новый адрес прочтете. Не надо было деньги жечь! Все бы сейчас было иначе. Но не волнуйтесь, мы и эту проблему потом решим.