Черный роман

И вот мы уже в разгаре финальной операции. Еще чуть-чуть… и она завершится успешно. Но «чуть-чуть» нужно автору лишь для того, чтобы дать возможность читателям испытать сильное нервное потрясение, когда станет известно, что послание Бонда успешно дошло до адресата и полицейские военные силы США безжалостно срывают исполнение «адского проекта». Но…

Единственным поводом для этого «но» является недовольство Флеминга тем, что роман, не достигнув нужного количества печатных листов, так быстро кончается. Поэтому Голдфингеру приходится спасаться, унося с собой пять миллиардов долларов, то есть 5 тысяч тонн золота. Автор не посвящает нас в подробности этой операции, как не говорит и о том, каким все-таки образом хитрецу Голдфингеру удалось добраться до золота, когда ни он, ни его банда так и не смогли приблизиться к хранилищу, а тем более взорвать двери и проникнуть внутрь. Очевидно, устав от сложных импровизаций, Флеминг уже не в состоянии понять, что для следствия необходима и причина. Ему важно, чтобы Голдфингер снова вывернулся. Разумеется, нам уже заранее известно, что победить ему не удается, и все же мы немножко беспокоимся за судьбу Бонда, потому что автор, неистощимый в своих фантастических недомыслиях, снова и снова ставит его перед трудными испытаниями.

Голдфингера ищут по всей стране. Полиция и регулярные войска мобилизованы для охоты за этим опасным человеком Аэропорты, вокзалы, пограничные пункты — под самым строгим контролем. Что же делает в это время хитрая лиса Голдфингер? Прячется в какой-нибудь случайной норе? Ничего подобного. Он нанимает частный самолет (не спрашивайте — «как?») и оказывается в Нью-Йорке, в одной из тайных явочных квартир, откуда и звонит по телефону в Москву, сообщая о провале операции. Он узнает о времени отправления Бонда в Англию и (не спрашивайте — «каким образом?») делает так, что врач вводит Бонду в вену снотворное вместо лекарства. Наконец, на аэродроме Голдфингер захватывает самолет Британской авиакомпании (не говорите — «это невозможно!»), сажает туда свою банду и, прихватив с собой Бонда, вылетает в Москву.

Но если уж Голдфингер обладает способностью творить чудеса, то Бонд ни в чем ему не уступает. Пока самолет летит в Россию, агенту 007 удается голыми руками справиться с частью вооруженных до зубов людей, задушить Голдфингера и заставить остальных бандитов совершить вынужденную посадку в океане. По воле судьбы, которая не так уже слепа у этого автора, при посадке все гангстеры погибают, спасаются лишь Бонд и очередная красотка, уже не прежняя, а новая — член банды гангстеров, которая великолепием своих форм превосходит свою предшественницу по всем статьям. Следует описание. Что же касается финального аккорда, то он носит чисто воспитательный характер. Девица эта — с извращенными сексуальными наклонностями, точнее — она лесбиянка. Но наш герой великодушно дает ей следующий совет:

— Единственное, в чем вы нуждаетесь, это урок любви.

— Я думаю, мне это понравится, — моментально соглашается лесбиянка. — Когда же первый урок?

На что герой отвечает:

— Сейчас, сию минуту.

И приступает к действию, описание которого не обязательно цитировать.

Если сюжет книги, получившей славу шедевра в творчестве Флеминга, отличается подобной логикой и убедительностью, не трудно себе представить качество его прочих романов, не являющихся абсолютными шедеврами. Но в произведениях этого автора, помимо сюжетных ходов, есть и идеи, причем Флеминг-мыслитель — предвзятый и злонамеренный ретроград. То, что создатель Бонда по своим взглядам— законченный реакционер, не отрицают и критики, снисходительно принимающие его творчество. Морван Лебаск в своей статье «Джеймс Бонд и атомный страх» пытается, в частности, убедить нас, что книги Флеминга — подлинная мифология нового мира, что-то вроде современной «Алисы в стране чудес». Критик ловко оперирует несколькими произвольно взятыми деталями, чтобы доказать наличие глубокой символики за абсурдами и фантасмагориями этого неуклюжего сочинительства. Но и ему не удается замолчать явную реакционность созданий Флеминга.

Реакционность Флеминга категоричнее всего проявляется в его последовательном антисоветизме. Мы уже отмечали наличие этой тенденции в «Голдфингере», в романе «Из России, с любовью», добавим лишь, что она проявилась и в таких книгах, как «Королевское казино», «Провокатор на Луне», и новеллах «Поцелуи из Парижа», «Ризико» и др.