Чёрный Рыцарь

Но иногда даже эти простые шаги это самое сложное, что можно сделать. Я продолжаю вдыхать его с каждым вдохом и выдыхать свое замешательство с каждым дрожащим выдохом.

Словно меня сейчас стошнит не едой, а сердцем. Его губы дергаются, и я почти теряю сознание, полностью прекращая борьбу за дыхание.

Он собирается поцеловать меня?

Дерьмо. Дерьмо.

– Что ты делаешь? – шиплю я, отдергивая голову.

– Я ничего не делаю, но если ты продолжишь в том же духе, я сделаю то, что тебе не понравится.

Мои губы приоткрываются, затем я быстро сжимаю их при мысли, что он может расценить это, как приглашение.

Будь проклят он и будь проклята я.

– Кимми! Ксан! – Кириан прыгает перед машиной. – Давайте же!!

Я поднимаю руку в легком взмахе, используя шанс сойти с орбиты Ксандера. Он как магнит, продолжающий притягивать меня, несмотря на мои попытки держаться, как можно дальше.

Когда я случайно оглядываюсь на Ксандера, он не пугает меня своим взглядом, как мгновением ранее. Он смотрит на мою руку, на мой взмах, а затем на секунду отвлекается.

Нет, нет, нет.

Я опускаю руку и тяну вниз рукав своего шерстяного пуловера, проходя мимо него к Киру.

Он не видел.

Он не мог.

Глава 5

Ксандер

Приемная сестра Эльзы, Тил, отвела Кириана вниз. Судя по его хитрой ухмылке, он, вероятно, очарует ее, чтобы взять себе еще одно пирожное.

Я должен был пойти с ним или отправиться на поиски Эйдена, но обнаруживаю себя у двери комнаты Эльзы, наблюдая через маленькую шёлку, как ненормальный.

Эй, не судите меня. У ненормальных тоже есть причины.

Эльза лежит на кровати в пижаме. Ее длинные светлые волосы собраны в конский хвост, который закрывает большую часть ее спины. Кимберли положила согнутую ногу на кровать и улыбается вместе с чем-то, что Эльза говорит о ее дурацких мыльных операх и прочем дерьме.

Она рассказывает Эльзе, как сильно скучала по ней и что школа без нее ужасна. Каждый раз, когда Эльза тянется к руке своей подруги, Кимберли тактично отводит ее, держа рядом с собой.

Я наклоняю голову набок, будто это даст мне эксклюзивный вид на всю внутреннюю информацию. Мне не терпится подойти и, блядь, разорвать рукав этого пуловера, чтобы заглянуть под него.

Какого черта ты скрываешь?

– Бери. – Эльза захватывает вилкой несколько кусочков авокадо и даёт их своей подруге. – С тех пор как папа и тетя узнали, что авокадо полезно при сердечных заболеваниях, они пичкают меня им.

– Нет, спасибо.

– Давай. Попробуй. Они замечательные.

На губах Кимберли вспыхивает улыбка, явно вымученная, когда она дрожащими пальцами сжимает вилку и засовывает кусочки фруктов в рот. То, как она заставляет себя жевать, похоже на то, будто она ест дохлое насекомое.

С начала этого года, когда она вернулась в школу стройной и опустошенной, я знал, что она лишилась большей ее части, кроме ее изгибов.

Она превратилась в подобие человека, который склоняется к мнению других о том, как, по их мнению, она должна выглядеть.

Та Кимберли, которую я знал, не стала бы следовать инструкциям других о своей жизни. Она бы не посмотрела на себя в зеркало и не подумала: «Эй, как насчет того, чтобы я стала кем-то другим?»

Я мог бы ненавидеть ее больше, чем раньше, я мог бы наблюдать за ней через окно и размышлять о том, как испортить ей жизнь и разрушить то, чем, черт возьми, она пыталась стать.

Но сейчас, наблюдая за ней, и после того, как я и стал свидетелем раннего дерьма и услышав слова Кира, когда он находился на грани истерики от того, что она была с Джанин, у меня начинают появляться совершенно другие мысли.

Может, фальшивое поведение не ее конечная цель.

Когда мы в детстве играли в прятки, Кимберли обычно клала подушку на свою кровать и накрывалась ею. Она говорила, что это служило ей камуфляжем, чем-то, что скрывало ее истинное положение.

Неужели вся эта фальшь тоже камуфляж?

Она роняет вилку, но Эльза убеждает ее съесть еще. Кожа Кимберли бледная, поэтому выражение ее лица обычно обнажено для всеобщего обозрения. Она не смогла бы скрыть свои взволнованные эмоции, даже если бы попыталась. Ее щеки краснеют, а уши горят под волосами.

Как только Эльза возвращается к разговору, Кимберли использует этот шанс, отодвигая тарелку с фруктами, словно это заразная болезнь.

– Я чувствую себя виноватой, что оставила тебя одну, – говорит Эльза, слегка нахмурив брови. – Не могу дождаться, когда покину эту кровать и вернусь в школу.

– Я тоже. – Кимберли улыбается. – Но тебе не нужно беспокоиться обо мне. Нам с Ро весело.

Я засовываю руку в карман джинсов и сжимаю кулак.

– Ты и Ронан, да? – Эльза шутливо хлопает подругу по плечу.

– Все не так.

– Тогда на что это похоже?

– Я не знаю. Кроме тебя, он единственный, кто нашел время увидеть меня. – ее голова склоняется, а зеленые пряди скрывают выражение ее лица.

– Увидеть тебя? – спрашивает Эльза.

– Меня настоящую. – ее голова приподнимается, а на губах появляется улыбка.

Как в ее улыбке может быть столько печали? Как она могла дурачить меня все это время?