Черный рыцарь

Взяв в руки здоровенный ковш, я набрал в него разбавленного пива и стал поливать им каменку. Вода испарялась мгновенно, не с шипением, а со свистом. Баню заполнил крепкий, ядреный хлебный дух и температура в ней сразу подскочила. Тех добрых молодцев, которые уже взобрались на самый верх полков, мигом сдуло вниз. Лаура и Уриэль сидели не шевелясь, с закрытыми глазами и их тела блестели, словно покрытые лаком. Прикрывая рот рукой, я стал медленно подниматься к ним, постанывая от жары и восторга.

Через несколько минут уже Садко отважился пошевелиться и плеснул пивка на каменку сначала один ковшик, потом другой, третий и так далее, пока дверь с треском не вышибло паром настежь. Старик, иссеченный в какой-то жесткой битве, удовлетворенно крякнул и радостно пробасил:

— Сегодня очень хороший пар, гере Садко.

Тем временем я совсем уже согрелся и решил взяться за своих спутников всерьез. Для начала я собирался как следует обработать Лауру, а уж потом пройтись по Уриэлю. Сунув в кипяток два дубовых веника, я подождал несколько минут, пока лист распарится, а затем велел девушке лечь на живот и принялся потихоньку массировать её тело горячими вениками.

Когда тело Лауры стало краснеть, я стал помаленьку нахлестывать. Через несколько минут она уже стонала под ударами веников, но это вовсе не был стон боли. Велев своей подруге перевернуться на спину, я основательно обработал её с фасада, после чего подал ей руку и шлепнув по раскрасневшейся попке, отправил в предбанник, наказав быстро выбежать на свежий воздух, окунуться ненадолго в реку и возвращаться назад. Уриэль, глядя на меня с ужасом, спросил:

— Мессир, ты и меня решил подвергнуть наказанию?

Загнав ангела повыше, я взялся за него со всей энергией, на которую только был способен. Вскоре мне на помощь пришла Лаура и мы принялись обрабатывать его в четыре руки. Веники так и мелькали в воздухе, по всей бане раздавался свист дубовых листьев и громкие стоны парильщиков, их восторженное оханье и веселые прибаутки.

Пока ангел приходил в себя, я еще раз прошелся вениками по раскрасневшемуся телу своей подруги и, взобравшись на полок на самую верхотуру, велел ей и Уриэлю, как следует пройтись вениками по моему телу. Минут десять я выдержал точно, но потом все-таки свалился с полка вниз и, позвав за собой Лауру и Уриэля, зайцем метнулся к выходу, чтобы выбежать на улицу и броситься в воду.

Вслед за мной вылетели из бани и бросились в реку, красные, как хорошо сварившиеся раки, Лаура и Уриэль. Ангел все время старался нырнуть поглубже и выныривая причитал. Белоснежные крылья кружили над ним, словно огромная бабочка. Немного охолонувшись, я потащил их из чистых, прохладных вод реки Колядки к берегу, а нам навстречу уже бежали мужики и девки, к раскрасневшимся телам которых прилипли темные, бурые, дубовые листья.

Парильщики бежали к реке с подвываниями, причитая на бегу и охая, и прыгали в воду без малейших раздумий. Войдя в предбанник, я налил в три небольших, липовых ковшика пива и три маленькие стопки водки. Выпив свою рюмку, я с удовольствием осушил ковшик и сел на лавку. Уриэль с сомнением посмотрел на рюмку, покрутил носом, но все же выпил прозрачную, как слеза, смирновку, залакировав её пивком.

На лице ангела тотчас появилось блаженное выражение и он плюхнулся на лавку, призвал к себе свои крылья и они встали перед ним, уперлись в густо устланный ржаной соломой земляной пол и принялись трепетать перьями, изображая из себя райский вентилятор.

Вскоре вернулись все остальные и с удовольствием хлопнули кто по рюмашечке водки, а кто и по две. Даже миниатюрная русалочка, которую я все время разглядывал, и та выпила водки, но от пива отказалась. Уриэль, который все еще никак не мог сообразить в чем же дело, спросил меня:

— Михалыч, я что-то не понял, мне от водки так хорошо или оттого, что ты меня поколотил листьями дуба?

— А заодно и от пара, да, и от пива тоже, Ури. - Ответил я бескрылому ангелу и добавил - Все вместе это и есть баня по-русски, а стало быть это и есть кайф в его самом чистом, натуральном виде. Ну, что, пошли еще парку подбавим, а то что-то мои старые кости никак не согреются.

Парились мы долго, до полного самозабвения, до одури и когда баня стала простывать, я подогрел каменку с помощью Кольца Творения и мы, посидев втроем на самом верхнем полке, наконец, не выдержали и решили, что на первый раз хватит. Ополоснувшись в реке в последний раз, мы вернулись в предбанник где я вернул крылья на спину ангела и мы, надев на себя белые, длинные рубахи, холщовые просторные портки и пошли вслед за хозяином, его домочадцами и соседями в дом, где для нас уже был накрыт стол.