– Госпожа наша, Сиарна Светлая, прими же бренное тело твоего верного сына, Леона Аустова.
Верховная Жрица опустилась на колено, вслед за ней склонились и все остальные. Сестра Дэлери выставила перед собой правую руку и закрыла глаза. Воздух перед ней всколыхнулся и задрожал, струясь в жарком мареве. Поленья затрещали, задымились и вспыхнули, высоко вметнув яркие языки пламени. Четырнадцать столбов белого дыма поднялись к небу.
Жрица поднялась на ноги и склонилась в прощальном поклоне перед погребальным костром, а потом распрямилась и решительно сбросила свой черный плащ. Вскинув руки вверх, Сестра Дэлери начала хлопать в ладоши, отмеряя ровный неспешный ритм, который сразу же подхватили и другие Жрицы.
Как бы тяжело и мучительно больно ей сейчас ни было, Верховная Жрица начала прощальный Танец – последнюю почесть уходящим в Вечность.
Сперва медленно и осторожно, а затем все четче и уверенней, по мере того, как Танец овладевал ею, Дэлери закружилась по площадке у вершины кургана, впервые в жизни исполняя этот, столь непривычный и нехарактерный для нее Танец. Танец Утешения.
Он не разгонял туч, не делал людей счастливей или веселей, но его тепло одним высушило слезы, а другим, наоборот, растопило сковавший сердца лед и открыло выход сдерживаемым рыданиям. Он не заставлял забыть о перенесенном горе, но помогал вынести его и жить дальше. Он ничего не обещал, но он давал Надежду…
Отдав последний долг, Сестра Дэлери обессилено рухнула на колени. Жрица тяжело и хрипло дышала, ее бил озноб, и она с трудом удерживалась, чтобы не упасть в обморок. Сквозь застилающую сознание пелену она почувствовала, как чьи-то руки накинули ей на плечи ее плащ. Дэлери подняла взгляд и увидела перед собой Сьюзен.
– Спасибо, Сью, – Верховная попыталась улыбнуться.
Девочка ничего не ответила. Стена пламени, поглотившая гробы, отражалась в ее немигающих глазах, уставившихся в какую-то точку в глубине огня. Ее лицо превратилось в застывшую маску, начисто лишенную какого-либо выражения.
Прогоревшие бревна затрещали и провалились, выбросив вверх огромный сноп искр. И тут Сьюзен вдруг прорвало. Ее губы предательски задрожали, изогнувшись в преддверии близких слез. Она пару раз прерывисто вздохнула и, не в силах долее сдерживаться, заревела в полный голос. Два соленых ручья хлынули из ее глаз.
Жрица протянула к Сьюзен руки, и девочка бросилась к ней, обвив ручонками шею Верховной Жрицы и уткнувшись лицом ей в плечо. Ее щуплое тельце содрогалось от рыданий.
– Ничего, ничего, поплачь, – неловко пыталась успокоить ее Дэлери, механически проводя рукой по густым светлым волосам, чувствуя, как у нее самой начинает щипать в глазах. – Поплачь, тебе станет легче.
– За… за… за что? – слова с трудом прорывались сквозь всхлипывания. – Ч-что мы им плохого сделали?
– Такова жизнь, Сью. Мне очень жаль.
– Но… но почему именно мы?!
– Люди не любят тех, кто бескорыстно творит им добро. Это расплата за доброту твоего дедушки. Он знал, на что идет.
– Когда я вырасту, я не буду доброй! – перестав вдруг плакать, с вызовом заявила Сьюзен. – Я буду злой, злой, злой!!!
– Не надо так говорить, Сью.
– Я их ненавижу! НЕНАВИЖУ!!! – девочка заколотила кулачками по плечам Жрицы.
Приступ злости, впрочем, быстро закончился, и из ее глаз хлынули новые потоки слез.
– У… у меня больше никого не осталось! – промычала она, уткнувшись в намокший плащ. – Ни дедушки, ни папы с мамой, ни тети Лиры, никого!
– У тебя есть я, – Верховная, словно робея, обняла малышку. – Мы с тобой, можно сказать, родственные души. Я тоже потеряла всех, кто был мне близок.
Она закрыла глаза и крепко прижала к себе дрожащую девочку, чувствуя, как из уголков глаз по щекам покатились первые капли.
«Ну и пусть, – подумала Дэлери, – Мне все равно, пусть смотрят, кому охота. Да, я плачу, ну и что с того? Имею право, в конце концов! Сегодня можно!»
– Я всю свою жизнь теряла дорогих мне людей, – заговорила она подрагивающим голосом, – словно на меня наложено какое-то заклятие. Все, все к кому я хоть немного была привязана, умерли. А я осталась. Я достигла всего, чего только можно было пожелать, забралась на самый верх, но никогда не была по-настоящему счастлива. Счастье, пусть даже короткое, как песок сквозь пальцы, всегда утекало из моих рук. Я просто не способна его удержать, мое прикосновение только отравляет и разрушает его.
Наверное это выглядело странным, когда облеченная огромной властью и умудренная многими годами жизни Верховная Жрица словно исповедовалась перед маленькой девочкой, но Сестре Дэлери, если честно, было наплевать на то, что о ней подумают окружающие.
– Да, я обожаема и почитаема, мне поклоняются, меня боготворят, меня ненавидят, в конце концов! – торопливо продолжала она, опасаясь, что этот миг единения душ оборвется, и она не успеет сказать все те слова, что рвались на волю из глубины ее души. – Но никто, никто не