Черный сад. Армения и Азербайджан между миром и войной

В политической сфере брежневский авторитарный режим хоть и ограничивал полномочия местных руководителей, но зато не возлагал на них почти никакой ответственности: вместо разделения власти, между Москвой и регионами шел бесконечный торг за распределение благ и льгот. Будучи политически полностью подчинены центру, республиканские лидеры в Баку, Тбилиси и Ереване ревниво лелеяли свою личную власть и не имели ни малейшего стимула для взаимного сотрудничества.

Как следствие, отношения между руководителями трех закавказских республик оставались неважными. Говорили об острейшем соперничестве между Алиевым и Шеварднадзе, хотя впоследствии они наладили взаимоотношения в 1990-е годы, возглавив независимые Азербайджан и Грузию. Но самые плохие отношения установились, вероятно, между Алиевым и Демирчяном.

В 1970-1980-е годы Алиев и Демирчян враждовали по поводу распределения бюджетных ресурсов. Их самая знаменитая размолвка была вызвана планами строительства трассы, которая должна была пройти по территории Армении и соединить азербайджанский анклав Нахичевань с республикой, причем этот вопрос вновь был поднят в 1999 году, хотя и в совершенно ином виде. Как азербайджанский партийный руководитель, Алиев, уроженец Нахичевани, активно лоббировал идею строительства трассы союзного значения в Нахичевань через армянский Мегрийский район.

Это был престижный дорожно-строительный проект, причем трасса должна была пролегать только по советской территории, что могло бы принести номинальную выгоду всем заинтересованным сторонам. Однако Демирчян решительно выступал против проекта и в конце концов ему удалось его заблокировать. Он очевидно был убежден, что то, что хорошо для советского Азербайджана, – плохо для советской Армении.

Когда встал вопрос о прокладке шоссе через Мегри, Игорь Мурадян, впоследствии зачинатель движения карабахских армян, работал в республиканском Госплане – комитете государственного планирования. По его словам, ему дали задание: найти аргументы против строительства магистрали. "Нам нужно было доказать, что грузопоток в Нахичевань является незначительным".

Как мы уже видели, Мурадян, хотя и был активистом националистического движения, пользовался негласной поддержкой Демирчяна в своих кампаниях по дискредитации Алиева и Азербайджана. Отвечая на вопрос, почему глава Коммунистической партии республики оказывал помощь ему, диссиденту, Мурадян со смехом объяснил, что он просто оказался полезным оружием во внутренней борьбе за власть. "Дорогой мой, Советский Союз перестал существовать уже в начале семидесятых! – сказал он. – Существовали разные республики. Одна республика воевала с другой и так далее. Их совершенно не интересовали общечеловеческие идеалы" (14).

Три первых секретаря республиканских компартий пошли еще дальше по пути создания экономической самостоятельности и суверенности своих республик. Они активно выступали за возрождение "национальных культур", что давало им возможность узаконивать их власть внутри и укреплять имидж своих республик за их пределами.

Хрущевская оттепель 1960-х годов стимулировала всплеск интеллектуальной и культурной жизни во всех национальных республиках. Любое проявление нелояльности к России или коммунистической партии все еще было недопустимо, но писатели и историки теперь могли обращаться ко многим аспектам культуры и прошлого, которые до той поры находились под запретом. Это была своего рода мягкая деколонизация, совершаемая без жесткой политики. Размышления двух поэтов, азербайджанца и армянина, поразительным образом схожи. Вот что сказал Сабир Рустамханлы, известный азербайджанский поэт:

"Этот период – шестидесятые, семидесятые и восьмидесятые годы – был периодом маленького возрождения в Советском Союзе. В разных республиках начался процесс самоидентификации, национальное самосознание рослої Несмотря на то, что в студенческие годы нас заставляли изучать литературу, связанную со сталинизмом и тому подобное, наше поколение полностью отрицало это. В наших стихах, в наших произведениях, не было ни слова о советской идеологии, о братских узах с Москвой" (15).

А это рассказ армянки Сильвы Капутикян: "Руководство не подавляло наши национальные чаяния. Выходили совершенно необычные книги. Когда я была в Америке в 1964 году, я подарила одну из своих книг, посвященную целиком Армении, армянским проблемам, армянским трагедиям и тому подобное, одной женщине-дашначке. Она была поражена тем, как такое могло быть напечатано. Я объяснила ей, что у нас более или менее либеральное руководство – в хорошем смысле слова" (16).