Черный саквояж

– Что ты! – Сорокалет смутился. – Это же опасно.

– А вы подумали, что он сейчас ходит по Москве и продолжает свое черное дело? Каждая минута опасна. Если так будет продолжаться, то через неделю мы все останемся без мыслей. А вдруг он не один?

– Но как мы отнимем?

– Еще не знаю. – Я понял, что практически я куда лучше приспособлен к жизни, чем великий изобретатель Сорокалет. Он, наверное, и не дрался никогда.

– Сначала его надо отыскать. А потом будем действовать.

Сорокалет печально вздохнул.

– Ты представляешь себе масштабы Москвы? И один человек... всего один. Ничем не выделяется.

– Ничего подобного. Выделяется, – сказал я. – У него черный саквояж. Давайте рассуждать.

– О чем?

– Мы же с вами изобретатели. Мыслители.

– Бывшие.

– Отнимем саквояж, отнимем и мысли. Чудес не бывает. Этот пришелец – вполне реальный. И он не каждую мысль тянет, а только ту, что ему нужна.

– Почему ты так думаешь?

– А скажите, кто-нибудь еще из ваших коллег жаловался?

– Нет, никто... насколько я знаю.

– А я сейчас проверю. У вас двушка есть?

Сорокалет смотрел на меня с уважением. Нет, он не организатор, он только мыслитель.

Я взял у него двушку, и мы пошли звонить. Мы позвонили к нам в Дом пионеров. К телефону подошел Женька Симон.

– Симон, – спросил я. – С тобой ничего не случилось?

– В каком смысле?

– Как твой вечный двигатель работает, ты помнишь?

– Конечно, – сказал Симон. – Мы делаем бесконечную цепь и в ее звенья вставляем полушария, наполненные водой...

– Хватит, – сказал я и повесил трубку.

Потом я обернулся к Сорокалету, который переминался с ноги на ногу, и сказал:

– Моя версия была правильной. Им нужны не все мысли.

– Да, разумеется, – сразу согласился Сорокалет. А я подумал, как мне его жалко. Вот мне куда легче. Пройдет какое-то время, даже если мы и не поймаем этого похитителя, и я снова что-нибудь изобрету. Ведь у меня вся жизнь впереди. А ему трудно. Он уже пожилой, ему под сорок. У него положение, ученики, семинар, на него люди смотрят, а он им ничего ответить не сможет. Нет, решил я, так я этого не оставлю. Расшибусь, а верну доброе имя и великие мысли знаменитому изобретателю.

– Поехали ко мне домой, – сказал я.

– К тебе? Зачем? Я лучше к себе пойду.

– Мы возьмем Руслана. Он нам поможет.

– А кто такой Руслан?

– Мой лучший друг.

3

Сорокалет отказался подняться ко мне. Я не возражал. У меня, как всегда, беспорядок, который создаю не только я, но и Настасья. Моя старшая сестра так глубоко влюблена, что забыла, как моют посуду и подметают пол. Приходится мне самому, чтобы не было лишних семейных сцен, брать на себя ее обязанности.

Руслан обрадовался мне, соскучился. Мы все в доме очень заняты. Мать на работе, Настасья любовью, а я изобретательством, и ему достается мало ласки. Раньше, когда Руслан был щенком, я его обучал, надеялся, что он научится считать и, может, немного говорить, но все это окончилось неудачей, и потому я занялся другими проблемами.

– Руслан, – сказал я, – ты уже большой и умный пес. Твои сопородники плавают у берегов Ньюфаундленда и спасают рыбаков. Ты же зазря жуешь кости. Теперь от тебя зависит судьба человечества.

Руслан склонил большую черную печальную голову, обидевшись на мой упрек. Но перспектива помочь человечеству его утешила, и он побежал к двери.

Сорокалет маялся у подъезда и при виде Руслана отпрянул, чуть не упал.

– Не бойтесь! – сказал я. – Руслан не кусается.

Сама мысль о том, что можно кусать другое живое существо, была для Руслана настолько же отвратительна, как для меня. Руслан даже ахнул.

– Руслан, – объяснил я, – это товарищ Сорокалет. Он знаменитый изобретатель. Его ограбили. Кстати, и меня тоже. Ограбил нас один человек, который прилетел с отдаленной звезды. Зачем ему это нужно, мы еще не знаем, но он крадет выдающиеся мысли.

– Аф, – негромко ответил Руслан. Этот сдержанный звук означает, что Руслан в целом проблему осознал.

– У нас, возможно, есть след этого негодяя, – сказал я.

Сорокалет смотрел на меня как на сумасшедшего, потому что раньше он, наверное, не встречал такого понимания между человеком и собакой. А Руслан, он ведь большой хитрец, так смотрел на него, будто умеет говорить и мыслить.

Я отвел Руслана к Дому пионеров, но заходить внутрь не стал, а прошел прямо во двор, под окно, из которого выбрался человек с саквояжем. Окно было на первом этаже, но этаж высокий, я доставал до подоконника, только встав на цыпочки. Руслан, хоть и умный пес, долго не понимал, что ему надо встать на задние лапы. А Сорокалет, хоть за последние минуты и привык к Руслану, помочь ему боялся. С громадным трудом я заставил все же Руслана поднять к подоконнику свою тяжелую морду, и тут же Руслан от подоконника отпрыгнул и начал обнюхивать землю. Он учуял что-то очень для него неприятное.

В тот же момент из окна высунулся Женька Симон, которого привлек шум, поднятый нами.

– Вы что? – спросил он.

Но я не смотрел на Симона, только отмахнулся. Шерсть на загривке моего пса поднялась дыбом, верхняя губа изогнулась, открыв клыки. Таким злым я Руслана давно не видел.