Черный Шаман

Увидев выскочившего прямо на него солдата, негодяй сказал «ап!», закатил глаза и повалился в обморок. Вадим подхватил его под мышку и сбежал обратно в дугообразный коридор. Там с помощью пары хороших оплеух пленника привели в сознание.

– Ты кто? – грозно спросил Вадим. – Имя, возраст, воинское звание?

– Национальность, образование, сексуальная ориентация? – поддал жару Ирвин.

– Я Ихуси, добрый белый масса! Не солдат! Подавальщик первых блюд, – ответил негр и попытался еще раз потерять сознание.

Новая пощечина доказала ему, что идея с обмороком никуда не годится.

– Не убивайте! – заканючил Ихуси. – Я не делал ничего плохого.

– Неужели? А зачем в суп гадил?

– Кто гадил? В какой суп? Тебе померещилось, добрый белый масса! Я это... ну, это...

Ирвин вынул из ножен штык-нож и с силой провел острием по полу. Ихуси проследил взглядом за возникновением тонкой стружки, быстро сглотнул и приложил ручки к груди:

– Признаюсь, гадил. Я ведь слабоумный, у меня детство было голодное. Жил среди тувлюхов, бродячими кошками питался. С тех пор как увижу хорошую еду, которую будут кушать богатые люди, не могу удержаться, чтоб чего-нибудь туда не плеснуть. – Он обезоруживающе улыбнулся. – Свою вину готов искупить чем угодно. Кроме денег, конечно, потому что я очень бедный человек. Почти нищий. Зато все здешние секреты знаю.

– Вот это деловой разговор! – кивнул Ирвин. – Выведешь нас из дворца, чтоб ни одна сволочь не заметила, отпустим на все четыре стороны.

– А зачем вам, чтоб ни одна сволочь не заметила? Вы что-то натворили? Или дезертиры?

– Брось дурака валять, – замахнулся на него американец. – Изображай слабоумного перед своими начальниками.

– Не трогай его, брат. Угрозы – плохое подспорье в беседе с полезным человеком. То ли дело откровенность, правда, Ихуси?

Тот опасливо кивнул.

– Мы лазутчики таха, – веско сказал Вадим.

У подавальщика расширились глаза. Наверное, он уже пожалел, что выбрал откровенность. Порой знание может убить надежнее пули.

– Мы разведали много секретов вашего президента, – продолжал Вадим, – но попали под прицел контрразведки ООНовцев. Слышал сирену тревоги? Это из-за нас! Теперь выбор невелик: либо скрыться, либо погибнуть. Сам понимаешь, в таком деле не до гуманизма, поэтому заложник нам очень пригодится. Особенно если наткнемся на солдат. Может, они пожалеют тебя и пропустят нас. А если откажутся, будем сражаться до последнего вздоха, и ты будешь у нас живым щитом.

– Но ведь я очень худой, я не могу быть щитом!

– Ну да, тебя прикончат в первую секунду, – согласился Ирвин и со стуком вогнал штык-нож обратно в ножны. – Зато это даст нам краткую отсрочку от смерти.

– Я выведу, выведу! Я ведь и сам наполовину таха, а на вторую половину...

– Неужели тувлюх?

– Потому и мочился в президентский суп! Ненавижу этого негодяя Волосебугу. Да здравствует Мвимба-Хонго! Виват ОАТ!

– Молодец, земляк, – похвалил его Ирвин. – Через кухню пройдем?

– Нет, там пост ООН, двое белых. А когда сирена завыла, еще двое прибыли. Да и снаружи много солдат. Но я проведал секретный проход! Он до самой реки тянется. Про него никто, кроме меня, не знает. Я его случайно открыл, когда у проклятого Волосебугу десять кило мармелада конфисковал и хотел в подвале спрятать. Только там это... нечисто.

– Грязно, что ли?

– Очень грязно. И еще всякая чертовщина водится. Злые духи.

– Танки грязи не боятся, – сказал Вадим и пообещал: – С духами я лично разберусь. Они от нас, русских, бегом бегут. Потому что русские самый святой народ во вселенной. Ясно? Избранный, можно сказать.

– Конечно, конечно ясно, белый масса. Русский и таха братья навек! – Ихуси заискивающе улыбался и мелко тряс крошечной головкой.

– Эй, что за басни ты тут плетешь? – возмутился черный диверсант. – Это ты, что ли, избранный, тувлюхская морда?..

– Ладно, не тронь убогого, брат. Веди нас в свои катакомбы, – сказал Вадим официанту и поощрил его звонким подзатыльником. – Только подожди, пока ботинки наденем.

* * *

Путь в катакомбы начинался в подвале, куда беглецы спустились на лифте. Вадим приказал Ихуси прихватить с собой и сервировочный столик. Оставлять его возле лифта было слишком подозрительно. Наткнется кто-нибудь, забеспокоится – где, мол, слабоумный подавальщик первых блюд? А так, может, и не спохватятся. Тем более в сумятице последних часов Волосебугу наверняка не до супа.

Действительно, пахло в подвале нехорошо. Плесенью, гнилыми овощами и слегка тухлым мясом.

– На прошлой неделе холодильная камера накрылась, – объяснил Ихуси. – Я сообщал старшему повару, а он и слушать не захотел. Проклятый киафу! Ну да когда увидел тушку цыпленка с червями в животе, живо поверил. Только поздно было. Больше чем полтонны мяса пришлось выбросить. И птицы около того. Хорошо, что я еще в первый день килограммов двадцать корейки успел вынести и нищим тувлюхам раздать...

– По какой цене? – полюбопытствовал Ирвин. – Не продешевил?