Черный Шаман

LSn-01.2 повернулся в сторону Малелы и, подволакивая поврежденную ногу, в очередной раз пустился догонять соратников.

ГЛАВА 15

Окраины Малелы могли служить лучшими декорациями к этнографическому фильму «контрасты далекой колонии». Пыльные улицы, не видевшие другого транспорта, кроме бронетранспортеров и джипов KFOR, сменялись мощеными булыжником участками. Мостовые начинались из грязи и в грязи же исчезали. Облезлые лачуги, сооруженные из невообразимых материалов – от пластиковых ящиков до плетенок из пальмового лыка, – внезапно расступались, чтоб явить кирпичный магазин с коваными решетками на окнах и ярким полосатым навесом над дверью. Повсюду шныряло множество тощих собак и полуголых, грязных, шумных детей. Там и сям сидели на земле старухи и старики. Их лица были похожи на древесную кору, а наряды – словно недавно сняты с огородных пугал.

Бодающиеся козы. Жужжание насекомых. Благоухание цветов и вонь отбросов. Сушащееся на одной и той же веревке белье и рыба. Краткие надписи на заборах и стенах, почему-то в большинстве русские. Для перевода на местные языки служили примитивные, но очень наглядные картинки.

Вадим рассматривал экзотику с огромным интересом. Он множество раз патрулировал окраины, в основном на транспорте, и никогда не замечал этой дикарской красоты. И этих дикарских ужасов, само собой. Ирвин и Зейла его любопытства не разделяли. Американец беспрестанно тер ладонью грудь, где заживала шаманская «метка верности», и был озабочен только этим. А капрал смятенно вертела головой, бормоча что-то под нос. Очевидно, она заблудилась. Наконец девушка остановилась и, хмурясь, велела подчиненным ждать ее, не сходя с места.

– Может, мы хотя бы спрячемся в тень? – предложил Косинцев и мотнул головой в направлении высокого дощатого забора.

Над его краем торчали макушки пальм. Из-за забора доносилось дребезжание каких-то струнных инструментов, треск барабанов, темпераментные выкрики. Может быть, там приносили кровавые жертвы, а может, праздновали свадьбу или поминки.

– Хорошо. Но больше никуда.

– Будем сидеть, как прикованные, – пообещал Вадим.

Зейла поправила на плече сумочку, где лежал маузер, еще раз внимательно осмотрелась и пропала в ближайшем проулке.

– Я пить хочу, командир, – заканючил Ирвин, когда они уселись прямо на вялую травку и привалились спинами к забору. – У тебя есть вода?

– Есть немного.

– Давай сюда скорее, пока я не сдох от жажды.

– Эй, погоди, а где твоя калебаса?

– Я ее выменял, – похвалился Ирвин. – Очень выгодно.

– На что?

– Какой ты любопытный, чувак! Дай воды, тогда скажу.

– Да мне неинтересно. – Вадим сделал безразличное лицо. – Это ты должен меня уговаривать, а не я тебя. Фляжка-то – вот она!

Вадим любовно похлопал по емкости. Термопрокладка приятно пружинила под ладонью. Как бы подольше беречь ее от жадного полковника? Впрочем, они же не вернутся к нему, так что за имущество можно быть спокойным.

Американец сунул руку за отворот гимнастерки, громко там поскребся и сообщил:

– Жадный ты, Косинцев. И любопытный. Прямо как женщина.

– Но-но! Поаккуратней на поворотах, солдат. Рискуешь схлопотать в ухо.

Ирвин с опаской отстранился.

– Так на что сменял калебасу? Последний раз спрашиваю. Потом у меня интерес закончится и пробудится жажда. Сам все выпью. А вода-то прохладная!

Хэмпстед скрепя сердце сообщил:

– На улучшающие потенцию трусы из шкуры хухум!

– Наср и Номмо! – простонал Вадим. – Опять эта байда с «живыми» трусами и кожей. Она никогда не закончится! У кого ты их выменял, мистер коммерсант? У покойничка Джадо, что ли? – спросил он, вспомнив рассказ погибшего снайпера-бисексуала.

– Ну, тогда этот парень еще не был покойником... А жаль. Если б я знал, что потом можно будет задаром у трупа вытащить, ни за что не стал бы обмениваться!

– Да ты настоящий мародер, солдат! – покачал головой Косинцев. – Почему же не забрал с трупа калебасу?

– Проклятый Джадо уже успел выменять ее на консервы, а деньги потерялись, – вздохнул Ирвин. – Почти все. Хорошо, что хотя бы консервы я прихватил. Когда вернемся в лагерь таха, поделюсь.

– Надеюсь, мы туда больше не вернемся, – усмехнулся Вадим.

Он снял с пояса фляжку, поболтал, определяя, сколько там воды. Было не больше половины. Ирвин следил за действиями товарища с плохо скрываемым нетерпением.

– А вообще, если Джадо отдал тебе настоящие «живые» трусы за литр воды в сушеной тыкве, то он просто идиот. Или ты кретин, что взял у него подделку, – сказал Косинцев, а затем с подозрением уставился на товарища: – А может, ты просто потерял ее и теперь потчуешь меня небылицами?

– Чувак, от тебя ничего не скрыть. В калебасе я хранил свои трудовые метикалы, вот вместе с ними и выменял.

– А зачем тебе эти трусы? Неужели появились проблемы?