Черный скрипач (СИ)

Дэн никогда не слышал такого странного голоса. Как будто пепел остывшего костра. При этом у серого человека явно имелся музыкальный слух. Но музыки в нём было не больше, чем в пыли под ногами.

Тюремщика и Юллена пробрала дрожь. Дэн на всякий случай чуть-чуть напрягся, но тюремщик уже вошёл в клетку и пристегнул его руки к спинке стула, нещадно вывернув их назад.

Затем возле Дэна оказался Поллок. Взгляд у него тоже словно подёрнулся сизым пеплом.

- Дэниэл Альсон?

- Да, - ответил Дэн тихим голосом, стараясь вложить в интонации как можно больше твёрдости и спокойствия.

- Хорошо. Тебя велено забирать. Ты понимаешь, что это значит?

- Нет, - ответил Дэн. – Я не знаю, кто вы и что значит «забирать».

- Глава Комитета передал нам приказ величия Грета Кешуза, по которому ты можешь выйти на свободу раньше срока, - сказал Поллок, и сердце Дэна тут же забилось быстрее. Почему ему так страшно и так тревожно? Ведь его обещают выпустить, выпустить на волю!

- После того, как ты пройдёшь курс в воспитательном отделении Тартуты, - очень мягко и очень тускло продолжил серый человек в белой одежде.

Паутина. Вот что касается тебя так же, как этот голос – мягко и почти неощутимо. Но прилипает и остаётся. И если даже смоешь её с лица, ощущение невесомой липкости ещё какое-то время преследует тебя.

- В воспитательном? – Дэн не смог сдержать дрожь в голосе.

- Принудительное воспитание с сопутствующими карательными мерами в случае неповиновения и непослушания, очень рекомендованное консилиумом Ордена Отражений для усмирения юных Тёмных магов. Подростков вроде тебя, - прошелестел почти ласковый голос.

И прилип, остался в ушах.

Дэн попытался «включить» в себе музыку. Но услышал пустоту и тишину.

***

Чезаре просыпался не по будильнику. Просто всегда вставал именно в то время, какое запланировал. Но в это утро его растолкала Линлор. Сказать, что он не выспался – означало ничего не сказать. Они почти не спали оба, ненадолго отключались, вздрагивали, открывали глаза, хватали друг друга за руки.

Успокоившись, проваливались в короткий нервный сон, чтобы спустя несколько минут всё повторилось.

Но всё же Линлор его разбудила. И вовремя: на службу он ещё успевал.

- Одевайся, - с куском белого хлеба с маслом во рту еле выговорил Чезаре. – Пойдёшь со мной. Одной тебе лучше не оставаться.

Линлор, которая выглядела и поспокойней, и посвежей, чем он сам, удивлённо на него посмотрела.

- Я бы лучше сбегала в лавку и на рынок, да приготовила бы тебе нормальной еды. Чем ты тут питался?

- Ты будешь готовить? – удивился Чезаре. Раньше их отношения никогда дальше завтрака не заходили. Иногда, правда, они ужинали где-нибудь в ресторациях на самых лучших улицах столицы, но это не в счёт.

- А по-твоему, аристократки годятся только на то, чтобы шлейфами полы подметать? – усмехнулась девушка.

- Ладно, не только, - Чезаре обнял её покрепче. – Но сегодня я хочу, чтобы ты была рядом. А поесть можно где угодно – в Сольме на каждом углу какая-нибудь кормильня. Здесь такой сырой и ветреный климат, что из тебя моментально выдувает всё, что ты наешь, поэтому питаться реже, чем пять раз в день тут просто не получается.

- И что? – подозрительно спросила Линлор. – Почему тогда ты такой худой?

Чезаре пожал плечами. Он себя не считал худым. Ежедневные тренировки в маленьком гимнастическом зале его участка и пробежки по улице до службы и обратно, а также участие в обходах патрулей держали его в отличной, по его мнению, форме.

- Да ты и сама вроде не толстая, - отшутился он и, дожевав на ходу хлеб, стал одеваться.

Мундир ловцов, серый с четырьмя жёлтыми нашивками и шевроном старшего офицера на рукаве, тяжёлую шинель с широким жёлтым ремнём и пряжкой в виде знака Ордена Отражений, а также кепи с широким коротким козырьком Чезаре терпеть не мог, но гражданские тёплые вещи непредусмотрительно оставил вчера в кабинете. У Линлор с собой оказалось не так-то много вещей.

- Я собиралась послать за одеждой отдельно, - сказала она. Но Чезаре покачал головой.

- Здесь есть и портнихи, и магазины готовой одежды.

- Но я всё же пошлю. Немного позже.

Из старших офицеров в участке сегодня дежурил Сэнди Андерсон. Красавец, бабник и дуэлянт. Чезаре задумывался о том, чтобы перевести его куда-нибудь в соседний участок – в воспитательных целях. Возможно, старина Мэтт из второго левобережного или суровый и строгий Дарен из пятого правобережного немного приструнили бы этого разгильдяя. Андерсон отличался поразительным обаянием, редкостным даром обходить приказы и склонностью к импровизациям. В одном он оставался негибким: в своей правоте. Что бы там ни происходило, и как бы Сэнди не ошибался, убедить его в ошибочности действий или суждений было невозможно.